Мистер Смерть и чокнутая ведьма

— Не трогай мою маму, — бледно улыбнулся англичанин. — Она достойная леди. У тебя нет с собой восстанавливающего зелья? У меня закончилось, а я не ожидал, что потребуется столько сил, и не купил еще.

— Нет, зелья у меня нет, — вздохнула я, понимая, что сейчас придется делать то, что я ужасно не люблю: восполнять чужие силы. — Держи меня за руку и закрой глаза, — скомандовала я измученному магу и подобралась ближе.

Он послушно прикрыл свои разноцветные жуткие глазюки, а я потянулась к силам природы. Я ведьма, своего резерва у меня нет, я — проводник. Беру энергию в окружающем мире и, пропуская через себя, отправляю в зелья и эликсиры или, вот как сейчас, в мага, потерявшего слишком много сил.

— Не шевелись, — шепнула ему прямо в губы и дохнула в его удивленно приоткрывшийся рот.

Некромант от неожиданности дернулся, но, поняв, что в него потекла чистая энергия, замер. У чистой энергии нет «масти», она приобретается, лишь попав в мага. Черные маги окрашивают ее в черный цвет, белые — в белый. Мортем вот маг смерти, и на выходе из него то, что он получит, тоже станет магией смерти. Но сейчас концентрированная, кристально чистая сила протекала через мои руки и дыхание из окружающего мира в него.

По моим пальцам струилась энергия, впитываясь в его руки, а Теодор словно пил мое дыхание, восстанавливаясь. А судя по тому, что в какое-то мгновение его губы дрогнули и поцеловали меня, восстанавливался он намного быстрее, чем я предполагала.

Я вздрогнула и попыталась отстраниться, но он потянулся за мной, удерживая. Несильно, давая возможность вырваться, если надумаю, но и не оставляя сомнений в своих намерениях. А я подумала… и позволила себя поцеловать. Интересно ведь, к тому же я не трепетная юная дева. Да и нравится он мне.

— Эй! — встрепенулась Белла. — Вы чего творите-то, безобразники? Арина! Теодор! А ну прекратите сейчас же! Еще чего не хватало! Мистер Смерть, тебе же русским языком сказано было, не возьмем мы тебя замуж! Ты нам не подходишь!

Я прыснула от смеха и отстранилась, посмотрев на своего возмущенного фамильяра. Белочка сидела торчком, уперев маленькие лапки в боки, и вид у нее был на редкость комичный.

— Приношу свои извинения, Белла, — улыбнулся все еще уставший, но уже не такой изможденный некромант. — Только вот замуж вы меня взять никак не сумеете. Но можете выйти за меня.

— Вот еще! — фыркнула рассерженная летяга. — Мы патриоты, нам иностранного не надо. Вот! Это Енька теперь в эмиграцию отправится.

Будущий эмигрант подавился пирожком и во все глаза уставился на свою мохнатую подружку. Похоже, этот момент он не учитывал, когда стал фамильяром англичанина.

— Арина, спасибо, — взял мою руку Теодор и поцеловал ее. — Я даже не догадывался, что можно так передать силу. Наши ведьмы, они не такие.

— Ведунья я, если по-нашему, по-русски, — отмахнулась я, вставая на ноги. — Это у вас ведьма равно колдунья. А у нас ведьма — это просто сокращенно, чтобы легче выговаривать. От слова «ведать» мы. К тому же на моей родине ведающих не сжигали на кострах, как у вас. Те, кто в вашей Европе остался — это хитрые, изворотливые, озлобленные. Ваша инквизиция ведь выкосила всех, до кого дотянулась. Всех беззащитных, светлых, добрых. Поди восстанови заново численность, коли некому рожать светлых. С чего, думаешь, у нас черных магов и некромантов почти нет, а светлых, ведуний и ведьмаков много? То-то же, мистер Смерть. А теперь нам приходится заказывать иностранных магов смерти, а вы удивляетесь, что ведьмы могут делиться силой. А мы и в Бога верим, и в церковь ходим. В наших ритуалах и свечи церковные применяются, и вода святая, а потому что добро и свет мы несем. Нет, есть, конечно, и отщепенцы, не без этого. Но мы в глобальном масштабе говорим…

— Откуда ты всё это знаешь, Арина? — серьезно спросил Мортем, глядя на меня как на диковинку.

— Просто знаю, и всё, — пожала я плечами.

— А я, Арина, добрый католик, — подумав, выдал Мортем информацию. — И просто так в собор хожу, и на воскресные мессы, когда есть возможность.

— А почему католик? — удивилась я. — У вас разве не Англиканская Церковь?

— Католиков тоже много, — улыбнулся Теодор. — Моя семья принадлежит к ним.

Хорошая у него улыбка. Лицо сразу меняется, когда он перестает изображать из себя безэмоционального чурбана. Я даже залюбовалась на мгновение. Породистый все же мужик, глазу приятно смотреть. И целоваться… мне понравилось.

— А ну спать! — цвиркнула Белла, которая мгновенно просекла мой настрой. — Устроили тут целования. Я вам сейчас организую и службу, и инквизицию, и отпевание, безобразники!

Енька фыркнул, отряхнул лапки от крошек и шмыгнул в палатку. Повозился там, после чего высунул мордашку и обиженно спросил:

— Арин, а мое одеяльце?

— В черном спальном мешке. Теодор, иди отдыхай. Твой мешок как раз черный. Белла?

— Я побегаю, — буркнула белка-летяга. — Лесной Хозяин шепнул, что тут озерцо рядом, дорогу подсказал, так что я на разведку.

— Арина, спасибо за всё, — серьезно произнес Теодор, тоже поднялся и скользнул в палатку к своему фамильяру.