Мистер Вечный Канун. Город Полуночи

Рада сообщить, что ваши жалобы на плохое устройство “номера” услышаны, а рекомендации учтены. Все щели заделаны, из них больше не дует — можете убедиться в этом сами. В кровать добавлены еще три перины — вам больше не будет слишком жестко. Помимо этого, вид из окна, который вам казался “безысходно мрачным и совершенно неподходящим для хорошего пищеварения”, изменен. При помощи некоторых заклятий я нарисовала в небе за окном так вами любимую радугу. Можете теперь ею налюбоваться всласть.

Также я прибралась в комнате. Здесь было слишком много мусора. Чтобы не разводить вредных грызунов и прочих паразитов, я взяла на себя смелость выбросить один старый саквояж. Все его содержимое хранится там, куда я сваливаю весь прочий ненужный хлам. Если я совершила ошибку и выбросила что-то из нужных вам вещей, то вы сможете забрать их, но лишь перед отбытием и сдачей ключей. При этом я была бы очень рада, если бы вы не оставляли в жалобной книге никаких записей — зачем тратить драгоценные чернила, верно? От вас хватит и устного выражения ваших положительных впечатлений о пребывании в Крик-Холле и легкой ненавязчивой похвалы в адрес нашей почтенной хозяйки, миссис Корделии Кэндл.

На всякий случай я уточню (ведь порой вы проявляете недюжинную тупость). Только если я увижу вашу поддержку Корделии Кэндл на шабаше, я верну вам ваш хлам. Если нет, можете сидеть на кровати с вашими перинами, наслаждаясь отсутствием сквозняков, и любоваться вашей новой радугой, а потом собрать вещички и убраться прямо на эту чертову радугу. Надеюсь, вы поняли.

И еще. Здесь вам не гостиница, мистер Грин.

Со всем возможным почтением, Мегана Кэндл

P. S. И поменьше трагизма…»

Но мистер Грин не внял совету из постскриптума. Он всплеснул руками и вскочил на ноги, застыв в театральной позе опереточной дивы.

Лепрекон в голос завыл. Затем он рухнул на пол и принялся биться головой о доски, после чего перекочевал к подоконнику, побился головой там и направился к стене. Страдая и плача, мистер Грин побился лбом о дверцу старинного гардероба, схватил записку, скомкал ее и бросился к двери.

Воя, крича и беснуясь, покраснев от ярости и напрочь позабыв о приличиях, он устремился по коридору, как подстреленная куропатка. Выпорхнув на лестницу, лепрекон припустил вниз по ступеням, почти не соприкасаясь с ними ногами. Напоминая бесформенный комок эмоций, коротышка вылетел на первый этаж, после чего выскочил на улицу, под дождь, где плюхнулся в самую глубокую лужу и принялся в бессилии молотить по земле крошечными кулачками.

Эхо от немыслимых переживаний лепрекона еще долго доносилось до двух девушек, мимо которых он только что промчался.

— Что это было? — спросила Кристина, недоуменно вслушиваясь в доносящийся с улицы вой.

— О, это всего лишь Грин. К черту его… — презрительно ответила блондинка в серебристом платье, манерным движением поправив брошь в волосах.