Мистер Вечный Канун. Город Полуночи

Помимо Колеса Года и лунного календаря в Терновой комнате было множество сложных астрономических инструментов и приборов, а королем над ними возвышался механический макет Солнечной системы. Шестеренки и оси, управляющие сферами ключевых небесных тел, заставляли их двигаться самостоятельно, согласуясь с положением тел истинных — на небе. При этом макет был присоединен к самописцу. Стрелки ползли по шкалам, а перо скользило по карте, отмечая изменения положения Солнца и Луны. Судя по этой карте, Солнце как раз приближалось к десятому градусу Скорпиона. Еще одно доказательство близости Самайна.

— Ты привела меня сюда из-за того, что здесь слишком много стрелок? — проворчал Чарли. Колдовской компас, само собой, не ответил.

В углу комнаты стоял деревянный пюпитр. На нем холодно поблескивала пустая хрустальная шкатулка. Судя по выдавленной в черном бархате полости, прежде там хранился ключ. К пюпитру прислонилась картина в вишневой раме — на картине была изображена спальня, в которой росло белое дерево. Рядом, никем не поддерживаемая, застыла аккуратненькая и подстриженная метла Корделии Кэндл.

Вспомнив о хозяйке Терновой комнаты, Чарли невольно поежился, будто от несуществующего сквозняка. Пора было уносить ноги, пока его не застали в самом потаенном месте Крик-Холла.

Чарли повернулся к выходу. Он посмотрел на дверь (настоящую). Неудивительно, что он не смог ее открыть: замок представлял собой механизм, в котором срослись вместе металл засовов и лозы вьюнкового растения с алыми цветами…

Выйдя из Терновой комнаты, Чарли захлопнул дверь и извлек из стены ручку — сотворенный им проход поблек и стерся, словно его никогда и не бывало. Стоило мальчику моргнуть, как и настоящая дверь вросла в панель, сделавшись частью обычной стены.

В коридоре было темно, будто кто-то перекрыл газ на трубе. Чарли сперва даже не обратил на это внимания. Спрятав дверную ручку в карман, он глянул на свою стрелку и пробормотал:

— Давай на этот раз ты укажешь верное направление, ладно?

Стрелка изогнулась и ткнулась ему в живот. Нужное место располагалось у него за спиной.

— Неужели? Вот нет чтобы сразу так!

Мальчик обернулся и…

Словно призрак, из комнаты с табличкой «Рэммора» на двери выскользнула женщина. В темноте коридора как следует ее рассмотреть не удалось — Чарли с трудом разобрал лишь длинные худые руки и путаную копну волос.

Увидев мальчика, незнакомка едва не задохнулась от ярости. Она схватила его за руку, словно поймала на краже.

— Что ты здесь делаешь, позволь узнать? — прошипела женщина.

— Я… э-э-э… я… всего лишь… — залепетал Чарли. В его голове, словно осы в потревоженном гнезде, зароились лихорадочные мысли: «Она все видела! Она знает, куда я проник! Я пропал!»

Женщина склонилась над ним, словно у нее вдруг резко упало зрение и разобрать черты его лица она могла лишь в упор. От нее ядовито пахло сигаретным дымом, и Чарли тут же понял, кто схватил его в темном коридоре.

— Младшая миссис Кэндл?

Рэммора усмехнулась.

— И почему даже какие-то маленькие оборванцы считают, что я вдова? — спросила она. — Или бывала замужем. Нет уж, я не настолько глупа! Ты можешь называть меня мисс Рэммора.

— Да, мисс Рэммора. Простите, мисс.

— За что? — спросила ведьма, еще крепче сжимая его запястье своими ледяными и жесткими пальцами. — За то, что неправильно меня назвал? Или за то, что шныряешь по дому ночью?

— Нет, я…

— По чужому дому.

— Я вовсе не хотел…

— А ну, выворачивай карманы. Поглядим, что ты там прячешь.

— Но я…

— Хочешь, чтобы я отвела тебя… — она угрожающе прищурилась, — к средней миссис Кэндл?

— Нет, только не это…

— Я жду.

Чарли начал доставать из карманов все, что там находилось. Леденцы, раскрошившееся печенье, старую бронзовую ручку; стрелка от часов добавилась к прочему.

— Что еще за хлам? Тебя не учили, что приличные дети не набивают карманы всяческой дребеденью и… постой-ка, а это что?

Быстрее, чем Чарли успел спрятать скомканную бумажку, Рэммора стремительно вцепилась в нее, словно в горло того, кого ненавидела всю жизнь. Глаза ее пробежали по записке (ведьма превосходно видела в темноте):

«Теперь ты все знаешь. Но у тебя очень мало времени. Все решится в Хэллоуин. Я тебя предупреждаю, если не хочешь потерять ее снова — теперь уже навсегда, — ты не позволишь ей оставаться в доме».

Когда взгляд женщины остановился на последней буковке, в нем появилась некая недобрая заинтересованность. Рэммора с подозрением глянула на испуганного мальчика.

— Что это значит? — спросила она.

— Я не знаю, мисс, — залепетал Чарли.

— Кто это писал? — Рэммора вновь окинула записку взглядом, но теперь таким пронзительным, будто хотела прожечь ее насквозь. — Знакомый почерк…

— Не знаю. Я просто нашел.

— Врешь.

— Нет, мисс. Я просто нашел… Честно!