Мистер

Я тщетно пытаюсь сосредоточиться на цифрах, которые произносит Оливер, но не могу заставить себя работать в кабинете Кита. Кажется, я слышу его голос – брат смеется над моими глупыми шутками или отчитывает Оливера за ошибки. Он будто бы вышел на минутку и скоро вернется. Кит очень уверенно чувствовал себя в этом мире. У него все получалось, стоило лишь пожелать.

Однако я знаю: он завидовал моей свободе.

«Конечно, запасной, гуляй по городу, трахайся направо и налево. А некоторым приходится работать, чтобы добыть пропитание».

Я стою над безжизненным, изломанным телом Кита. Рядом со мной врач «Скорой помощи».

«– Да. Это он. Я подтверждаю.

– Благодарю вас, лорд Треветик, – тихо отвечает она».

Вот так меня в первый раз назвали титулом отца и брата…

– Полагаю, можно оставить все, как есть, еще на квартал. – Голос Оливера возвращает меня к действительности. – Хотя тебе пора посетить поместья лично.

– Да, конечно.

«Как-нибудь потом»…

Мне мало что известно о состоянии дел в трех поместьях, но я точно знаю, что благодаря неусыпной заботе моего деда, отца и брата все они процветают. В отличие от многих наших знакомых, Тревельяны не испытывают нужды в деньгах.

Ангвин-Хаус в Котсуолде, в графстве Оксфордшир, приносит доход. Поместье открыто для публики, там действует садоводческий центр, детская спортивная площадка, контактный зоопарк, чайная комната. Туок в Нортумберленде сдан внаем со всеми причиндалами богатому американцу, которому нравится воображать себя лордом. Кит и Оливер не раз задавались вопросом, почему янки не купит себе собственное поместье; мне тоже ответ неведом. Трессилиан-холл в Корнуолле, с другой стороны, одно из крупнейших хозяйств во всем Соединенном Королевстве, где выращивают органические фрукты и овощи. Джон, мой отец, одиннадцатый граф Треветик, увлекся органическими продуктами, несмотря на скептические пофыркивания современников. А недавно, чтобы диверсифицировать наши инвестиции и увеличить доходы, Кит спроектировал и построил на окраине поместья роскошные коттеджи, и с тех пор они очень удачно сдаются внаем, особенно летом.

– Нужно обсудить, как ты собираешься использовать поместья и какой штат прислуги стоит для этого держать.

– Что?

Сердце у меня проваливается куда-то в бездну, и я в очередной раз упускаю нить повествования. Я думаю о другом. Завтра придет Алессия. Она единственный служащий, в ком я готов принять участие из самых меркантильных соображений. Как ни изматывал я себя, отжимаясь утром в спортзале, мне не удалось избавиться от влечения к моей горничной.

«Я совершенно очарован незнакомой девушкой».

Телефон жужжит – еще одна эсэмэска от Каролины. С каждым прочитанным словом у меня становится все суше во рту.

Я не беременна:’(

Кит не оставил мне ничего.

Даже ребенка.

Черт! Горе набрасывается на меня, как из засады.

– Оливер, на сегодня хватит. У меня дела.

– Да, сэр, – отвечает Оливер. – Продолжим завтра?

– Хорошо. Заходи ко мне завтра утром, не слишком рано.

– Договорились, ми… Максим.

– Вот и прекрасно. Спасибо.

Я набираю ответ Каролине.

Еду к тебе.

Не надо. Лучше сходим куда-нибудь.

Напьемся.

Давай. Куда?

Ты дома?

Нет, в конторе.

Тогда встретимся где-нибудь.

У «Лулу»?

Нет. Пошли в Сохо-Хаус.

На Грик-стрит.

Там меня мало кто знает.

До встречи.

В закрытом клубе негде яблоку упасть; с трудом удается отыскать столик на втором этаже у пылающего камина. Мне больше нравится в тишине клуба на Хертфорд-стрит, тот клуб я считаю «моим», но мы оба с Каролиной давние члены клуба «Сохо-Хаус». Каролина не заставляет себя ждать. У нее усталый вид. Кажется, она похудела. Уголки губ горестно опущены, глаза затуманены и припухли. Светлые волосы собраны в небрежный пучок. На ней джинсы и свитер. Свитер Кита.

Куда пропала прежняя, полная жизни Каролина? Я смотрю на нее, и у меня до боли сжимается сердце. На лице Каро отражаются мои страдания.

Я молча встаю и обнимаю ее.

Она всхлипывает.

– Привет, – шепчу я ей в висок.

– Жизнь – дерьмо, – бормочет она.

– Знаю. – Надеюсь, мой голос звучит мягко и успокаивающе. – Присядешь? Садись ко мне лицом, и никто не увидит твоих слез.

– Что, я так плохо выгляжу? – обиженно, но и с некоторым удивлением спрашивает она.

Я целую ее в лоб.

– Ты всегда прекрасна, милая Каро.

– Лгунишка, – беззлобно ворчит она и опускается в обитое бархатом кресло лицом ко мне.

– Что будешь пить?

– «Мула Сохо».

– Хороший выбор.

Я подзываю официанта и заказываю напитки.

– Ты всю неделю сидишь взаперти, – говорит Каролина.

– Много дел.

– Совсем один.

– Да. – Как все-таки приятно говорить правду!

– Что происходит, Максим?

– В смысле? – Я сопровождаю вопрос наивнейшим взглядом невинного ягненка.

– Ты кого-то встретил?

«Какого черта!»

Я быстро несколько раз моргаю, чтобы прогнать незваную картинку: Алессия полирует черную крышку рояля в одних розовых трусиках.

– Так и есть! – охает Каролина.

Я ерзаю в кресле и качаю головой.

– Нет! – отрицаю я очень искренне.