Мистер

В таком современном доме Алессия прежде не бывала. Несмотря на лаконичный дизайн, здесь тепло и уютно.

Она начинает развязывать шнурки, а Максим относит ее сумки и куртку на кухню. Ступив босыми ступнями на пол, Алессия удивленно улыбается – пол теплый.

– Ну вот, – говорит Максим, обводя первый этаж приглашающим жестом. – Добро пожаловать в «Убежище».

– Почему «Убежище»?

– Так называется этот дом.

За кухней обнаруживается столовая с белым обеденным столом, за которым легко поместятся двенадцать человек, и два больших дивана светло-песочного оттенка перед камином.

– Дом изнутри больше, чем кажется снаружи, – ошеломленно замечает Алессия.

– Визуальный обман. Знаю.

«Кто же здесь убирает? Наверное, горничная трудится часами!»

– Этот дом принадлежит тебе?

– Да. Это коттедж. Обычно мы сдаем его на лето. Уже поздно, ты наверняка устала. Хочешь чего-нибудь съесть или выпить перед сном?

Алессия будто прилипла к полу.

«Этот дом тоже принадлежит ему? Наверное, он очень популярный композитор».

Она кивает.

– Ты хочешь сказать «да»?

Алессия улыбается в ответ.

– Вина? Пива? Чего-нибудь покрепче? – спрашивает Максим и подходит ближе.

В Албании женщины обычно не пьют алкоголь. Она пробовала ракию раз или два, но только на Новый год и по одной рюмке. Ее отцу не нравится, если женщина пьет.

Ее отцу многое не нравится.

Бабушка давала ей попробовать вина.

– Пива, – отвечает Алессия, потому что его пьют только мужчины, а еще чтобы уязвить отца.

– Отличный выбор. – Максим достает из холодильника две коричневые бутылки. – Светлое подойдет?

Не понимая ни слова, она на всякий случай кивает.

– Бокал?

– Да. Пожалуйста.

Он достает из другого шкафчика высокий бокал и уверенно выливает в него целую бутылку.

– Твое здоровье!

Максим чокается своей бутылкой с ее бокалом и отпивает, приложив к губам горлышко. Он закрывает глаза, смакуя напиток, и Алессия почему-то сконфуженно отворачивается.

«Его губы».

– Gёzuar[7], – шепчет она.

Он удивленно приподнимает брови – раньше она не говорила при нем на своем языке. Это тост. Его обычно произносят мужчины, но Максим этого не знает. Она делает глоток, и янтарная жидкость холодным водопадом течет ей в горло.

– М-м-м.

Алессия довольно закрывает глаза и отпивает еще раз.

– Есть хочешь? – хрипло спрашивает он.

– Нет.

Она наслаждается глотком простого пива, и эта картина будоражит меня до глубины души. Возможно, впервые в жизни я не знаю, что сказать. Я не знаю, чего она ждет. Странно. У нас с ней ничего общего, и близость, которую мы испытали в машине, куда-то исчезла.

– Идем, я покажу тебе дом. – Протянув Алессии руку, я веду ее в большую гостиную. – Это столовая. Или гостиная. Зови, как хочешь. Открытое пространство.

Углубившись в комнату, Алессия замечает у стены белое пианино.

«Пианино!»

– Играй, сколько пожелаешь, – говорит Максим.

Ее сердце на мгновение замирает, и девушка счастливо улыбается, открывая крышку инструмента. Внутри написано только одно слово:

KAWAI

Это название ей незнакомо – ну и что? Алессия нажимает клавишу до первой октавы, и нота звучит, окрашивая комнату золотистым светом.

– E pёrkryer[8], – выдыхает она.

– А здесь балкон. – Максим показывает на стеклянную стену в дальнем конце комнаты. – С него видно море.

– Море? – восклицает она и стремительно поворачивается к нему, требуя подтверждения.

– Да.

Алессия бежит к стеклянной двери.

– Я никогда не видела моря! – тихо произносит она, приникает к стеклу, расплющив нос о холодную гладкую поверхность, и тщетно всматривается в тьму.

В чернильно-черной ночи ничего не видно.

– Никогда? – недоверчиво переспрашивает Максим и останавливается с ней рядом.

– Нет.

Заметив на стекле следы, которые остались от ее носа и дыхания, она стирает их рукавом.

– Завтра сходим на пляж, – говорит Максим.

Алессия улыбается и вдруг протяжно зевает.

– Ты устала. – Максим бросает взгляд на наручные часы. – Конечно, уже половина первого. Пойдешь в постель?

Алессия застывает, только сердце бьется, как пойманная птица. Его вопрос повисает в воздухе.

«В постель? В твою постель?»

– Я покажу тебе твою комнату, – говорит он, но они не двигаются с места, пристально глядя друг на друга.

Алессия никак не может решить, что испытала, услышав последние слова: разочарование или облегчение. Наверное, разочарования все-таки больше, чем облегчения.

– Ты нахмурилась, – шепчет он. – Что такое?

Она молчит, не может и не хочет облечь в слова мысли и чувства. Ей любопытно. Он ей нравится. Но она ничего не знает о сексе.

– Пошли. Я отведу тебя в твою комнату.

Максим забирает с кухонной столешницы пластиковые сумки, и Алессия поднимается за ним по лестнице. На самом верху их ждет ярко освещенная площадка и две двери.

В просторной спальне стены выкрашены в белесые тона, у стены стоит огромная кровать, напротив – окно. Постельное белье тоже светлое, как стены; сверху на кровати разбросаны разноцветные подушки в тон морскому пейзажу, который висит над кроватью.