Мистерии янтарного края

Этой жизни «без страха смерти» сегодняшнее человечество лишилось. «Живем один раз» — вот подлинный девиз нынешней цивилизации. Следовательно, в то время это было нечто действительно «пробуждающее дух человека». Но единственно, что можно в этом случае предположить, это то, что участие в мистериях как-то способствовало получению опыта «расширения сердца». Ведь и в Древнем Китае для пробуждения «просветления сердца» тоже использовались специальные искусственные практики, и в том числе чтение духовных стихов, которые по своему значению приближались к молитвам. А разве наша христианская Иисусова молитва это не искусственная практика для пробуждения человеческого сердца? И разве она не про то же самое?

Несомненно, элевсинским жрецом-иерофантом, который непосредственно вел ритуал мистерий, был человек, у которого это «расширение» уже произошло. Нам известно, что сценарий мистерий состоял из трех последовательных частей: сначала, для «затравки», — некое драматическое действие; далее — «слова», то есть какие-то высказывания или краткие духовные формулы на греческом языке; и, наконец, самое главное — эпоптея, созерцание.

Само греческое слово иерофант, как пишет К.Кареньи (с. 108) «означает не того, кто “показывает святыни” — на греческом это было бы иеродейктес — а того, “кто заставляет их появиться”, файней». Запомним это хорошенько: распорядитель мистерий — главный руководитель в этих таинствах — заставляет святыни появиться.

Забегая немного вперед, сделаем такое предположение, относящееся к нашей теме. Канонический Иисус, «преобразившийся» перед тремя апостолами на горе Фавор, фактически исполнил роль такого «иерофанта»: он «заставил появиться» Моисея и Илию. И при этом он светился «блистающим белым светом, как снег» (Мк. 9:2). Здесь интересно совпадение, которое, как первоначально может показаться, не имеет никакого отношения к Элевсину: дело в том, что тема «света», появляющегося во время ночной кульминации Элевсинских мистерий, играла очень важную роль.

То тайное, что происходило в ночь мистерий в элевсинском Храме Телестерион (от телео — «посвящать»), называлось словом эпоптея. По словарю это слово означает «созерцание», «воззрение», «высшую степень посвящения в элевсинских таинствах». Происходит оно от глагола эпоптеуо — «смотреть на что и за чем», «взирать на что», «созерцать (в смысле мистическом)». И можно без какой-либо натяжки сказать, что во время преображения Христа его апостолы тоже «созерцали». То есть они испытали нечто подобное тому, что испытывали элевсинские эпопты. И еще одно очевидное сходство, причем, очень важное: апостолов было несколько, как и мистов Элевсина. При этом понятно, что видели они совершенно разное.

Можно с большой вероятностью предположить, что Иисус, возведя на гору трех своих лучших учеников, ставил перед собой ту же самую задачу, что и иерофант Элевсинских мистерий: инициировать у этих учеников состояние «расширения сердца». Без этого духовного опыта его ученики никогда бы не смогли стать «результативными» апостолами (букв. «посланные») — не смогли бы донести смысл его проповеди в разные уголки земли. Ему нужны были последователи, которые могли понять хотя бы то, что он проповедует какое-то новое знание. Духовное знание, потому что тот, кто получил опыт «расширения сердца», уже знаком с Духом. Старое духовное знание — это Деметра и Персефона (или Яхве Бога евреев). И именно эта пара слитно-нераздельных богинь представляет собой «греческую маску» Рухи, которая, в свою очередь, является главным «исполнительным» или действующим лицом иудейского бога Адона: обе эти женщины — это его шакти. Или, если мыслить по-гречески, — шакти бога Гадеса, владыки Аида. Для информации скажем, что этимология греческого слова Гадес (Аид) — это «не вижу». Потому что нет Света.

И вот здесь нам следует более внимательно разобраться с тем особым «светом», который фигурирует в целом ряде древних религиозных текстов, и в том числе в эпизоде преображения Христа.

Одно из самых ранних упоминаний о том, что какой-то человек, который остался в памяти народа благодаря своим выдающимся заслугам, почему-то излучал необычный свет, сохранилось в древних текстах Китая. Это — вождь племени Чжоу и одновременно выдающийся полководец Вэнь-ван. Выступая с «пламенной речью» перед воинами, которым предстояло вступить в бой с войском противника — племенем Инь, — он излучал неземной свет, который видели собравшиеся для битвы воины разных племен.

Очередной пример — это текст иудейского Писания (Исх. 34):

34:29. Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что лице его стало сиять лучами…

34:30. …и вот, лице его сияет, и боялись подойти к нему.