Мистерия (СИ)

Дрейк слушал, молчал и улыбался. Он отдыхал. Впервые за долгое время он позволил себе немного расслабиться, но вовсе не потому, что неожиданно закончилась работа, а от осознания факта, что всерьез повлиять на текущее положение дел на Уровнях он на данный момент не в состоянии — все уже давно переведено на автомат, и, значит, сидеть и минуту за минутой осоловело созерцать монитор не имеет смысла. Этот процесс имеет массу отрицательных сторон и ни одной положительной, в то время как яркое теплое солнце Финляндии, пусть даже всего не несколько минут — это совсем другое дело.

— А Ани? Чем занимается она?

— О-о-о, она бегает по утрам с Бартом вдоль озера, по лесу; нашла какую-то тропинку, говорит, воздух свежий — ей нравится. А после обычно толкется на кухне — пробует многочисленные рецепты кофе со специями из книги, которую я ей подарила, — и мешает Антонио. Тот ворчит, но терпит, ему самому интересно. Он вообще часто ворчит: на то, что нет нужных продуктов, приправ, на то, что не хватает утвари. И изредка на Клэр…

— А на нее почему?

Их переплетенные пальцы грели друг друга, а посылаемые вдоль позвоночника волны счастья от поглаживания Дрейком ее ладони заставляли Дину довольно жмуриться.

— За то, что она теперь часами вышивает на крыльце. Я достала ей новую интересную вышивку, объемную — там специальные нитки и бусины, из них получаются прекрасные пейзажи — вот она и увлеклась. Говорит Антонио, что тот прекрасно справляется сам, и на кухню не идет. Но они не ругаются, нет, просто ворчат друг на друга, посмеиваются. Я просто заметила, что ей грустно, понимаешь?

— Понимаю.

— Вот и…

Они помолчали. Серебристая вода, усыпанная солнечными бликами, неторопливо покачивалась; озеро грелось в утренних лучах.

— Никто не плавает?

— Почти нет — холодно.

— А что остальные? Больше никто не грустит?

— Да нет… по крайней мере, неявно. Непоседливая четверка, состоящая из Дэйна, Рена, Халка и Дэлла, занимается созданием трассы с препятствиями и сооружает турники. Ребята решили, что им не хватает тренировок; готовятся каждый день проходить ее по несколько раз. Громоздят чего-то, стучат молотками и топорами, катают бревна.

— Это я могу понять.

— Халк изредка просит «сводить» его в табачный магазин — хочет посмотреть на ассортимент, прикупить чего-нибудь. Меган — ты не поверишь — Меган увидела по телевизору финскую баню и теперь загорелась идеей когда-нибудь, с помощью Дэлла, понятное дело, смастерить такую у их дома — мечтает испробовать. Тут-то бани нет — мой промах.

— Не твой. Ты и так много делаешь.

Дрейк мягко улыбнулся, но Бернарда не утешилась — упрямо покачала головой.

— Все-таки надо было подумать. Не усмотрела. Но, не важно! В общем, Меган зачитывается литературой и рисует схемы собственного сада — раздумывает, куда ее лучше поставить. Дэлл только кивает, мол, согласен — в общем, у них на эту тему мир.

— А девчонки?

— Девчонки? Играют в бадминтон!

— Это что еще такое?

— Игра спортивная. Две ракетки и воланчик, который нужно отбивать. Попеременно соревнуются втроем — двое играют, одна судит, потом меняются. Элли уже даже кроссовки порвала — так активно прыгала, надо будет присмотреть ей новые…

— Ты для них, как сказочная фея.

— А чего я?

Он знал, она всегда стеснялась похвалы — тушевалась, делала вид, что слова благодарности к ней не относятся, так и не научилась их принимать.

— Ты очень многое для них делаешь. Следишь, чтобы никому не было грустно или тоскливо, а времена-то ведь не самые лучшие, и они об этом помнят. Каждого порадуешь, каждому найдешь инструменты для любимого дела, сводишь куда нужно, приголубишь, не обделишь вниманием.

— Но они ведь моя… — Она хотела сказать «семья», но не решилась. Друзья? Да нет, они больше, чем «друзья», много больше. Значит, все-таки семья, хоть и без кровных уз.

— Я понял. Ты про Марику мне не сказала.

Дина какое-то время смотрела на озерную даль — туда, где Аллертон только что резко выдернул из воды леску, тем самым качнув лодку; Майкл не стал ругаться, лишь ухмыльнулся, глядя на пустой крючок.

— Еще не вечер! — Донеслось с небольшого судна. Вода отлично разносила голоса: вроде сидишь далеко, а все как будто рядом.

— Марика нормально. Пишет какие-то сценарии — зачем, не пойму?

— Как «зачем»? Не может, наверное, без работы.

— Это я понимаю. Только ведь все равно…

Она хотела добавить «…ее телевизионная компания в том виде, в каком была, не восстановится», но сказать подобное означало бы выказать недоверие к возможностям Дрейка — что не вернет все в прежнее русло, не сумеет. И Дина не закончила фразу.

Он знал, что она переживает, как знал и то, что на данном этапе утешать все равно бесполезно. Нельзя дарить надежду тогда, когда сам не уверен в благополучном исходе. Неизвестно, выживут ли Баал и Канн, выживут ли города, мир — хоть кто-нибудь? А попусту трясти воздух неподкрепленным оптимизмом? Нет, это не для них.

— Новостей из Коридора нет?

— Пока нет.

— Там кто-нибудь еще остался?