Мистерия убийства

Скрипа выдираемых гвоздей, который, будь я в рассудке, должен был показаться мне сладчайшей музыкой, я почти не слышал. Когда подняли крышку, яркий свет ослепил меня, и я инстинктивно зажмурился. Чьи-то руки подхватили меня под мышки и помогли сесть.

— Главное, спокойствие, — сказал кто-то. — Открывать глаза пока не надо. Пусть свет пробивается через опущенные веки.

Ещё кто-то поднёс к моим губам бумажный стаканчик с водой, и я опустошил его одним огромным глотком. Затем я попытался поднять руку к лицу, чтобы утереть губы, но рука тряслась так сильно, что мне это не удалось. Я сумел лишь слегка ударить себя по физиономии.

— Всё будет о'кей, — прозвучал знакомый голос (я не сразу сообразил, что это — Даймент). — Ничего плохого с тобой не случилось. Разве я не говорил тебе с самого начала, что ты просто должен нам доверять? Тело не любит оставаться надолго в одном положении. Но ты, как я и обещал, скоро будешь в полном порядке. Отбрось тревоги, и наш мир скажет тебе: «Добро пожаловать, брат».

Мне дали ещё воды. Ничего более вкусного пить мне никогда не доводилось. Это был живительный эликсир. Влажный воздух нежно ласкал кожу, а мерцающие солнечные лучи, просвечивая через смежённые веки, создавали неповторимые образы. После столь долгого пребывания во тьме эти узоры казались мне восхитительными.

— Ты стал другим человеком. Пережил второе рождение. Мы поможем тебе встать.

Чьи-то сильные руки подхватили меня и поставили на ноги.

— Открой глаза, Алекс. Открой совсем немного. Вот так. Теперь ещё чуть-чуть. А теперь ступи на землю.

Мир казался мне тёмно-серым — каким он бывает на снятых с передержкой фотографиях. Однако я видел достаточно, чтобы шагнуть из гроба на землю.

— О да! — произнёс женский голос.

— Теперь он — один из нас! — подхватил другой.

Эти голоса звучали для меня сладкой музыкой. Восстав из могилы, я радовался всему, что меня окружало. Влажный, ласкающий кожу воздух, солнце, шелест листьев под ветром, пыль… Все заставляло меня трепетать от восторга. Я даже прослезился, и это были слёзы облегчения и радости.

— О да! Теперь он видит мир!

На земле, справа от себя, я увидел сложный символ, начертанный при помощи белого порошка. Символ показался мне кружевным и необыкновенно красивым.

— Это называется веве, — сказал Даймент, проследив за моим взглядом. — Помогает вызвать лоа.

Он наклонился и кончиками пальцев смешал рисунок с пылью.

Тем временем члены бизанго сносили в одно место флаги и барабаны и складывали в мусорные мешки пустые бутылки, пластиковые тарелки и бумажные стаканы. Лица некоторых из них были покрыты белым порошком. Эти члены бизанго выглядели усталыми, словно тоже провели трудную ночь.

— Тот, в кого вселяется лоа, не знает ночного покоя, — пояснил Даймент, снова прочитав мои мысли. — Этих людей начинает трясти, они падают на землю, а затем пускаются в пляс. Мы все очень устали, и только ты сумел отдохнуть, — закончил он и разразился своим пугающим смехом.

* * *

Я сидел в маленьком, окружённом бетонными стенами внутреннем дворике на плетённом из листьев пальмы и уже расползающемся кресле. Это, с позволения сказать, патио скрывалось за зданием, в котором постоянно обитал Даймент. Обитель доктора являла собой бетонный блок, где вся обстановка состояла из служившей столом кабельной катушки и пары рахитичных стульев. Справа от дома находились загоны для скота или курятники, сооружённые из скреплённых лианами стволов бамбука. В одном из них сидела пёстрая курица, а остальные стояли пустыми. Курица сидела совершенно неподвижно, и если бы не живые, блестящие глаза, то её можно было бы принять за чучело.

Я переоделся в свою одежду и позвонил Пинки из «БМВ», чтобы сообщить, что жив и здоров. Теперь я ждал, когда Даймент выйдет на воздух. Я ненавижу ожидание, но в тот момент не испытывал ни малейшего нетерпения. Ночь, проведённая в гробу под землёй, кардинальным образом изменила моё умонастроение. Сказать, что я полностью «переродился», было бы преувеличением, но ощущал себя отдохнувшим и полным жизненных сил. Я совсем забыл о присущей мне нетерпеливости и раздражении, которое всегда испытывал, думая, что кто-то пытается давить на меня. Увидев в бреду сыновей, я даже несколько воспрянул духом. Это видение укрепило мою веру в то, что мальчики живы.

* * *

— Ты знаешь, почему я согласился тебе помочь? — спросил Даймент спустя полчаса. Старик выглядел неважно. Вид у него был утомлённый. Под постоянно слезящимися глазами появились большие мешки, а взгляд стал каким-то пустым.

— Нет.

— Из-за близнецов. Ты ищешь своих детей, а они — близнецы. Только поэтому. В противном случае я остался бы сварливым стариком, не желающим жертвовать полноценным ночным сном. Дело в том, что для вуду близнецы имеют особое значение. Над лоа, которые являются духами, управляющими всем миром, всеми живыми и мёртвыми, — над всеми ими стоят Марасса, — сказал он, сопроводив свои слова торжественным наклоном головы.

— Марасса?