Мистериум. Полночь дизельпанка

Так вкрадчиво говорил паразит паразита, кошачья блоха, извечный спутник великого шамана, чье имя затерялось в веках и чей разум забрал в свой хитроумный прибор посланец Великой Расы. Забрал, не уточнив, что оставил на месте другой разум, для его народа не представлявший никакого интереса. Так говорил скрюченный смрадный дух, покрытый язвами, подбираясь все ближе и ближе, пока не подошел вплотную. Артур Сандерсон слишком хорошо помнил, что будет потом.

Он закричал, и крик его эхом разнесся по второму этажу клиники душевных болезней, под которой проводили свои таинственные обряды безликие служители Ноденса, повелителя великой бездны.

* * *

Сегодня, подписывая счета, я вдруг обратил внимание, как сильно меняется мой почерк. Вероятно оттого, что последние месяцы все конспекты и дневники я веду стенографической скорописью и давно уже не писал слова полностью, без сокращений и значков. Странно, но моя фамилия в первое мгновение даже показалась совершенно незнакомой – на листке бумаги она выглядела чужой, более того – чуждой. Когда-то я научился расписываться латинским шрифтом, так было удобнее для моих зарубежных коллег, и привык к этому, но сейчас закорючки подписи совсем не хотели складываться в привычное слово.

Буквы теснились в ряд, наползая друг на друга, словно муравьи, собравшиеся вокруг сладкой крошки или дохлого жука, готовые вот-вот разбежаться во все стороны с добычей. Наверное, рука привыкла к скорописи и уже не может иначе. Наверное…

Впрочем, лучше вернуться к главной теме моих исследований. Это важнее скачущих значков. Люди думают, что могут использовать мифических пришельцев для своих нужд. Они пытаются как-то договориться с ними, даже заключить сделку.

Порочный путь. Мифы используют контактеров, пока те думают, что взяли под контроль чуждую силу. Они меняют людей, иногда сразу и навсегда, иногда – медленно, но так же неотвратимо.

Об этом должен помнить каждый, кто снова и снова надеется использовать их.

Но каждый надеется, что именно его-то и пронесет.

Вера Дарья Леднева

Вдыхать воздух через респиратор. Шум при вдохе, шум при выдохе. Фильтры добротно очищают воздух, даже мерзкого привкуса не остается. Но сквозь маску все равно видишь пары желтого газа, порой вырывающиеся из земли. Иногда под ремнем чешется, тогда хочется до крови расчесать, одной рукой раздираешь, второй останавливаешь, знаешь, что можно инфекцию подхватить. Хочется кататься по земле и кричать. Друзья говорят: «Сходи к психиатру». Да что он может? Построить завод по очистке воздуха? Изгнать Древних?

Нет, все это едва ли может подавить предательское желание снять распроклятые респиратор и маску, выбросить ко всем шогготам, надышаться отравленного воздуха и почить, харкая кровью и задыхаясь, с выпученными глазами.

Умываться с респиратором – пытка. Раз в неделю – полчаса бани в специальной очищенной камере, где можно снять дьявольскую метку с лица, побриться, посмотреть в глаза своему исхудалому, затравленному отражению.

Целовать девушку – невозможно. Сколько раз он мечтал прикоснуться губами к Вере, целовать до потери сознания, вдохнуть запах ее нежной кожи.

Но – тщетно. Ничего, скоро он избавится от респиратора, уедет из опостылевшего промышленного городка. Вот только уезжать отсюда запрещено, и как грамотно все оформлено! Не прошел медкомиссию – не уехал. А как ее пройдешь, если всю жизнь в аду живешь?

Завод, на котором работает Артур, – сердце Шабанигура, парящего в небе сгустка земли и щупалец. Завод – любимое детище ученых, они заперлись в особом цехе, целыми днями над чем-то экспериментируют, а трубы выпускают в воздух ядовитые синие клубы. Но большую опасность представляли не эти темно-голубые испарения опытов, а вырывающиеся из пола, из стен струи желтого газа, порождения земли, на которой воздвигли город. И завод точно стоял на медленно бьющемся сердце ужаса, в эпицентре грязно-желтых гейзеров. Каждое утро ученые вылезали из своего секретного цеха и специальными насосами собирали вырвавшийся за ночь газ. Но за годы пропитавшийся ядом воздух от этого не становился чище.

Артур, несколько раз задержавшись после работы, видел, как из лаборатории выбрасывали в реки мешки с телами. Бесчеловечные эксперименты, видимо, были прихотью кого-то из управляющего состава и не были санкционированы высшей властью, и потому держались в секрете. Артур несколько раз задумывался о том, чтобы донести. Но стоило ему об этом подумать, как нечто невидимое сдавливало грудную клетку, в горле пересыхало, начинала болеть голова. Не иначе кто-то читал его мысли и следил за каждым шагом.

Артур же работал в другой части завода, где простые смертные собирали двигатели для летательных аппаратов. Работа была нудная, но стиснув зубы с нею можно было справиться. Уж лучше это, чем работать на очистительной станции и каждый день драить обшивки дирижаблей.

Жил Артур в обычном жилом комплексе на окраине, откуда открывался вид на желтые облака и растворяющиеся в них корабли.