Мистериум. Полночь дизельпанка

Он невольно передернул плечами – нечто жуткое почудилось в этой темноте. Хотя какая-такая жуть может случиться тихим летним вечером в советском городе, в пяти минутах от дома сестры? Глупости, одним словом.

И все же Олег порадовался, что ему идти в тот непроглядный мрак нужды нет. Ему сразу за мостом налево, по тропинке через пустырь, а там и Парковая. Странно – парка никакого нет поблизости, а Парковая улица есть. Хотя какая она улица – пять домов всего. Добротные, из бетонита, строены пленными немцами для заводских итээровцев. Муж сестры, Петр, как раз таким итээровцем и был – инженером по технике безопасности.

Фонари на мосту освещали заодно и пустырь, но разросшаяся сирень отбрасывала такие густые тени, что тропинка в них растворялась бесследно. Олег замедлил шаг, чтобы не споткнуться ненароком или не наступить на…

Хрусть! Левая подошва раздавила что-то круглое и хрупкое. И тут же – правая, опять левая. Олег растерялся: что там такое? – присел, всматриваясь. И охнул невольно. По тропинке ползли улитки. Крупные, раковина с голубиное яйцо, а то и поболее. Но главное – их было много! Они запрудили всю тропу, насколько он мог видеть.

Давить улиток Олег не хотел, потому сошел с тропинки и пошагал по траве. Здесь они тоже прятались, но куда меньше – всего две попали под ногу.

Фонарь на всю Парковую полагался один-единственный, но стоял удачно, как раз в том месте, где заканчивалась тропка. И ни одной улитки в его свете не наблюдалось. Олег пожал плечами и заспешил к знакомой калитке.

Его ждали. Не успел до крыльца дойти, как дверь распахнулась:

– Олежка!

Маленькая пухленькая Ирина скатилась по ступенькам, бросилась навстречу, обняла крепко. Отстранилась, дотянулась до головы брата, взъерошила волосы на макушке:

– А вырос-то как, вырос!

Олег фыркнул. С чего бы ему расти, не пацан же! Двадцать один скоро. Да и виделись с сестрой – полгода не прошло.

Петр тоже выглянул из дому:

– Приветствую студента! Заждались, заждались. Прямо все глаза выглядели. Заходи скорее в дом.

Олег снова фыркнул. И этот туда же! Знают прекрасно, во сколько поезд приходит. А пассажирская станция на противоположном конце города, и не день на дворе, трамваи не ездят. Он еще быстро добрался – если бы не попутка, до полуночи топал бы.

Ирина, как положено, усадила ужинать. Это было весьма кстати – и жареная картошечка, и пахнущие грядкой огурцы, и ломоть свежего белого хлеба. Сестра уселась напротив, подперла щеку рукой, разглядывая младшего. И шурин тут как тут:

– Может, по сто наркомовских, за приезд?

– Вы же завтра строить собирались! – возмутилась Ирина.

– Что строить? – Олег навострил уши.

– Да я сараюшку затеял. Подсобишь? В три пары рук за выходные как раз управимся.

– Отдохнуть парню не дашь!

– Ниче, успеет отдохнуть, все каникулы впереди. Ты ж у нас погостишь, Олежа?

– Ага, недельки две планирую, если не прогоните. – Он подчистил остатки картошки с тарелки – вкусно! – и спросил: – Смотрю, у вас улиток развелось прорва?

– Какие улитки? – не понял Петр. – Сушь стоит. Месяц как дождей не было.

Спорить Олег не стал. После сытного ужина начало клонить в сон.

Третьим в бригаде строителей оказалась не Ирина, как Олег решил было накануне вечером, а Владлен, товарищ Петра, тоже молодой инженер с трубного завода. Они и похожи были – оба высокие, плечистые, веселые, горазды на шутку-прибаутку. Только шурин всегда гладко брился, а Владлен щеголял с русой «шкиперской» бородкой. Возможно потому, что пока в холостяках ходил.

Работа спорилась. Владлен заявил, что два дня на сараюшку тратить незачем, за один управятся. Гнал, поторапливал, даже перекурить всласть не разрешал, хоть Петр и твердил ему, что «спешка на производстве – залог травматизма!». На счастье, без травм обошлось. Почти. Олег умудрился-таки гахнуть молотком не по шляпке гвоздя, а по собственному пальцу. Палец посинел, распух, сестра обмотала его бинтом и потребовала немедленно освободить «раненого» от работы. Ясное дело, он не поддался, «остался в строю». Хоть и болело.

За один день достроить не успели. В конце июня они хоть и длинные, но не безразмерные. А в сумерках, тем более в темноте, какая работа?

– Шабаш на сегодня! – объявил шурин. – Мыться, ужинать, отдыхать!

Владлен вздохнул, подчинился. И Олег вздохнул, но с облегчением. Честно говоря, утомился с непривычки. А когда за ужином Петр разлил «по сто наркомовских», и вовсе разморило. Едва дождался, когда Владлен распрощается, и бегом к себе на диван.

Но заснуть он не успел. Скрипнула калитка, а через минуту с кухни донеслись приглушенные голоса:

– О, ты чего вернулся? Забыл что-то?

– Да нет… Понимаешь, такое дело… в общем, дорогу от вас найти не могу.

– Эк тебя повело со ста грамм!

– Сам не пойму, что за притча. Тут мост, там пустырь, а там… опять пустырь.

– Ладно, спать ложись. Все равно завтра приходить пришлось бы.

– Угу. Матери позвоню, чтобы не волновалась.

Еще несколько минут спустя приоткрылась дверь комнаты, звякнула раскладушка.