Misterium Tremendum. Тайна, приводящая в трепет

– А, «Шедевр века»? Где же ты уснул, счастливый папаша? На сцене? В президиуме? В зрительном зале?

– Отстань, Федор. Не издевайся, и так тошно. Ну, что за новости?

– Не телефонный разговор. Приезжай.

– Приеду, часа через полтора. Но ты хотя бы в двух словах объясни, что случилось?

– Ничего особенного. – В голосе старика зазвучали знакомые ехидные нотки. – Просто я понял, что твой чекушник – гений. Да, он гений. Награди его орденом.

– Это что же, внезапное озарение? Еще вчера ты называл Ивана тупицей, идиотом. Впрочем, я рад, спасибо на добром слове.

– На здоровье. Иван гений потому, что догадался связаться с российским консульством. Фриц Радел бывал в России, делал визу, следовательно, в консульстве имеется кое-какая информация о нем. Там сообщили, что очередную визу ему дали всего лишь неделю назад. Фриц Радел вылетает в Москву в эту пятницу, «Аэрофлотом». Ивану удалось узнать даже номер рейса. Так что просыпайся, тебе придется организовать господину Раделу достойную встречу.

* * *

Москва, 1918

К концу августа похолодало, зарядили дожди. Из Питера приехал Мастер.

Всего за месяц Матвей Леонидович Белкин успел сильно постареть. Не располнел, но как-то весь обрюзг, лицо сделалось отечным, тяжелым. Под глазами повисли морщинистые мешки, щеки покрылись стариковской сосудистой сеточкой, от волос почти ничего не осталось, даже голос изменился, стал глухим и сиплым.

– Дисипль, я поздравляю вас от души.

– С чем, Мастер?

– Ну как же? Разве вы не слышали чудесный анекдот, как профессор Свешников помог ЧК арестовать предателя, вора, проходимца, опаснейшего врага советской власти Григория Кудиярова? Фима Эрнст даже предложил объявить ему благодарность и вручить грамоту с личной подписью товарища Петерса.

– Мастер, я ничего не знаю.

– Ну, да, Дисипль, вы не можете знать, вы несете круглосуточную вахту, от Ильича ни на шаг не отходите. Хорошо, я расскажу. Кудияров повадился присваивать себе конфискованные ценности, вошел во вкус, набрал весьма солидную сумму и кое-что даже успел переправить за границу. Помогал ему в этом небезызвестный вам Петр Степаненко. В июне группа Кудиярова раскрыла одну из конспиративных квартир Национального центра. Оставили засаду и взяли деникинского связного. Но вместо того чтобы допросить хорошенько, в тот же день расстреляли. Такая поспешность удивила товарища Петерса, тем более что имелась оперативная информация о большой сумме денег, которую должны были получить в Центре. Пока шло следствие, Кудияров и Степаненко спешно готовились удрать за границу, купили фальшивые документы. Однако Кудияров заболел и попал в госпиталь к Михаилу Владимировичу.

– Почему именно к нему?

– Да потому, что губа не дура. Он давно уж лечился у профессора Свешникова. Так вот, когда пришли брать Кудиярова в больницу, Михаил Владимирович не только разоружил его, но сумел перехватить железный штатив от капельницы, которым Кудияров намеревался огреть по голове Фиму Эрнста. Эй, Дисипль, что вы так побледнели? Все в порядке. Профессор жив, здоров. Кудияров расстрелян. Петьке Степаненко, правда, удалось скрыться.

– А что, Кудияров действительно был серьезно болен? Почему он вдруг лег в больницу, если собирался удрать? – спросил Федор.

– Понятия не имею. Видимо, не чувствовал опасности, хотел напоследок подлечиться. К тому же у них, кажется, возникли трудности с поддельными паспортами, все равно пришлось ждать. Теперь уж не важно, – Мастер махнул рукой, – нет Кудиярова, и земля ему вряд ли будет пухом.

Ничего больше об этой истории Федору не удалось узнать. Мастер явно недоговаривал главного и спешил сменить тему.

– Все, Дисипль, у нас мало времени. Самое интересное я выложил, теперь ваша очередь.

Федор рассказал о Юровском. Разумеется, ни словом не обмолвился о своем безумном порыве застрелить кого-нибудь из троих. Просто поделился впечатлениями, признался, что известие об убийстве вместе с царем всей его семьи подействовало сильно, даже температура поднялась от волнения.

– Я понимаю, они боялись немцев, наступления Колчака, но зачем убивать детей? Неужели это была месть за казненного брата?

Они обедали в отдельном кабинете бывшего ресторана «Гавр». Прислуживал старорежимный лакей с белыми пышными бакенбардами. Федора изумила жадность, с которой Мастер набросился на еду. Позабыв о своих безупречных манерах, он обгрыз говяжью кость, извлеченную из борща, причмокивая, высосал костный мозг, хлебной коркой дочиста вытер тарелку.

– Брат Александр тут совершенно ни при чем, – сказал он, закуривая, – вообще ничего личного, случайного. Все продумано, просчитано заранее. Каждый ход точен и безошибочен. Чтобы удержать власть, подчинить себе массы, необходимо довести их до полнейшего одичания, пробудить древние инстинкты.

– Но и так уж вокруг дикость, голод, разруха, – заметил Федор. – Он сам разве не боится, что толпа со своими древними инстинктами в один прекрасный день его растерзает?

– А вы спросите у него, интересно, что он ответит. – Мастер глухо рассмеялся. – Нет, нет, шучу, конечно. Ни о чем не спрашивайте. Молчите.