Misterium Tremendum. Тайна, приводящая в трепет

Ноги свело судорогой. Сердце испуганно запрыгало, заметалось внутри грудной клетки, словно это был не его родной дом, а клетка в прямом смысле слова, тюрьма. Сердце стремилось выбраться наружу, стучало мне в уши, повторяя: «Всплыви, всего на мгновение, на один вдох, такой сладостный, такой необходимый глоток чистого воздуха!»

Вслед за сердцем взмолились легкие. Они горели, болезненно сжимались, требовали своего законного права на следующий вдох. Пусть даже он будет последним.

Сквозь толщу воды сочился свет. Я знал, что за поверхностью озера сейчас наблюдает не меньше дюжины внимательных глаз. Постовые только и ждут, когда я поддамся на уговоры своего глупого упрямого сердца, своих перепуганных легких и высуну голову под их прицелы.

Нет, они не станут стрелять. Они спустят на воду катер и выловят меня сетью, как неразумного красавца осетра. На просторной, сверкающей кафелем кухне умелые повара вспорют мне брюхо, выпотрошат, нашпигуют чесноком и сельдереем, запекут в духовке, подадут к столу, украшенного лимонными дольками, с веточкой укропа во рту.

Прежде чем разделить меня на порции, гостеприимные хозяева непременно побеседуют со своими страшными, мерзкими божествами. Ведь это будет не просто званый ужин, а ритуал. Поедая мою плоть, они надеются приобщиться к древней тайне, которая мне самому неизвестна. Тайну знает моя плоть, каждая клетка, каждый атом. Я интересую этих господ как единственный, кто выжил и исцелился от прогерии. Я их интересую вовсе не потому, что они сами или их дети страдают этим недугом. Мое исцеление для них – путь к бессмертию. Имхотепы хотят жить вечно. Нет уж, дудки. Я не готов помочь им в этом.

Ноги опять свело судорогой, кожаные ботинки пропитались водой и стали гирями, которые тянули меня вниз. Я стиснул зубы и принялся изо всех сил грести руками. Звон в ушах постепенно превратился в гармоничную чудесную мелодию. Я знаю по прошлому своему опыту, что, когда тонешь, можно услышать, как поют ангелы. На этом и заканчиваются невыразимые предсмертные муки. Потом приходит сладкое забытье.

Я хотел забыться, а все-таки греб руками, и судорога отпустила, и даже удалось избавиться от одного ботинка. Свет становился все ярче, толща воды таяла надо мной. Я почувствовал, как что-то большое, теплое подталкивает меня снизу. Бобр опять появился рядом, с твердым намерением спасти меня.