Misterium Tremendum. Тайна, приводящая в трепет

Его завербовала студентка филологического факультета Московского университета Вера Лукьянова. Он вместе с группой молодых летчиков Люфтваффе приехал совершенствовать летное мастерство на секретной учебной базе в Тушино.

Вера Лукьянова работала переводчицей при немецких летчиках. Он влюбился в нее без памяти, он потерял голову. Вера тоже его любила, он до сих пор верил в это.

Два месяца смертельного риска и невероятного, заоблачного счастья. Тайные свидания, по всем законам шпионской конспирации. О том, что она была тогда младшим лейтенантом НКВД, он знал с первой их встречи. О том, что он Миша Данилов, а не Эрнст фон Крафт, она не узнала никогда.

В августе тридцать девятого Вера родила мальчика. В Москве подписывался знаменитый пакт. Унтерштурмфюрер СС фон Крафт был в составе охраны делегации Риббентропа. Он видел своего новорожденного сына. Он придумывал немыслимые планы – бежать с Верой и ребенком в Америку, в Австралию, в Новую Зеландию.

Сохранилось несколько фотографий. Унтерштурмфюрер СС фон Крафт, младший лейтенант НКВД Лукьянова. Их новорожденный сын Дмитрий.

В последний раз, с ребенком, снимал их майор НКВД Федор Федорович Агапкин, в подмосковном лесу, вдали от посторонних глаз.

Вера дала сыну свою фамилию и говорила всем, кому это было интересно, что отец ее ребенка – сосед по коммуналке, летчик, комсомолец, авиахимовец. Выяснить правду было невозможно. Авиахимовец сгорел в самолете за три месяца до рождения Дмитрия. Вся коммунальная квартира и весь двор знали, что летчик давно потерял из-за Веры голову. Его звали Николай, и в метрике мальчика было написано: «Лукьянов Дмитрий Николаевич».

Младший лейтенант Лукьянова погибла в сорок втором, когда ребенку было два с половиной года. Ее забросили во вражеский тыл, в Белоруссию, она работала машинисткой в немецкой комендатуре в Гродно. Гестапо арестовало партизанского связного. Он выдал Веру. Ее пытали и повесили.

Посмертно ей было присвоено звание Героя Советского Союза, ее именем назывались улицы, пионерские дружины. Ее сына растила бабушка.

Многие годы Федор Федорович Агапкин оставался единственной ниточкой, которая связывала Михаила Павловича Данилова с родиной, с Дмитрием, с внучкой Соней. Связь получалась односторонняя. Данилов знал почти все о сыне, о внучке. Они понятия не имели, что он существует на свете. Для Агапкина связь эта была смертельно опасна, однако он не рвал ее.

Он ни разу не предал, не соврал и всегда выполнял свои обещания.

В октябре 1917-го ассистент профессора Свешникова Федор Агапкин был первым, кто взял на руки новорожденного Мишу. Он принял роды у Тани, когда в Москве шли бои и стены дома на Второй Тверской тряслись от канонады. В июле восемнадцатого чекист Агапкин убрал из квартиры профессора сумасшедшего комиссара и на короткое время сумел обеспечить семье спокойное существование, насколько это было возможно летом 1918 года.

Зимой 1922-го Федор Федорович тайно вывез маленького Мишу с мамой и Андрюшей в Петроград и устроил им побег из коммунистической России через Финский залив. Наверное, он спас им жизнь. Во всяком случае, Тане. Ей никак нельзя было оставаться в России.

Агапкин обещал, что Данилов когда-нибудь встретится с сыном и с внучкой. Они встретились.

Только что он написал:

«Почему молчишь? Что у вас происходит? Где Соня?»

У Михаила Павловича задрожали руки, он долго не мог попасть мышкой на нужный значок, на закрытый конвертик вчерашнего послания. Он уже хотел позвать Герду, Дитриха, чтобы помогли. Но конвертик все-таки открылся.

«Ей нельзя выходить из дома. Не отпускай ее в лабораторию. Заболей, ляг на пороге, придумай что угодно. Не отпускай. Жди Ивана Зубова. Ты с ним знаком. Он привез к тебе Соню. Ему можно верить. Больше никому. Они появились, совсем близко. Фриц Радел. Смотри фото в приложении. Сравни с портретом Альфреда Плута».

Это было написано и отправлено прошлой ночью, но прочитано только сейчас.

* * *

Гамбург, 2007

Зубов одним из первых вышел из самолета, быстро прошел пограничный контроль, на багажной ленте сразу увидел свой маленький чемодан. Зашел в туалет, умылся холодной водой. Он мечтал о чашке крепкого сладкого кофе. В аэропорту было несколько итальянских кофеен, там варили настоящий эспрессо. Сначала кофе, потом все остальное.