Мистеры миллиарды

Влиятельный вашингтонский журнал «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт», сравнивая Никсона с его предшественниками, написал так: «Франклин Рузвельт был окружен ореолом аристократизма; а Никсон вполне мог бы быть соседом любого американца, обитающего в районе, где живут люди со средним достатком. Трумэн был случайным президентом; Никсон — человек, давно наметивший себе такую цель. Об Эйзенхауэре обычно думали как о добром дядюшке; Никсон скорее напоминает юрисконсульта, к которому вы обратились за советом по бракоразводным делам. У Кеннеди был легкий подход даже к самым мрачным ситуациям; Никсон выглядит мрачным даже тогда, когда пытается шутить. Джонсон смягчил свои недостатки простотой и общительностью; Никсон надменен и из всех обществ предпочитает общество самого себя».

О Никсоне нельзя пошутить так, как ядовито говорили об одном из его предшественников: «Во время пожара его библиотека погибла и обе книги сгорели». Никсон не только читает, но даже написал книжку о шести кризисах, с которыми ему довелось столкнуться во время своей политической карьеры.

Преждевременно пока подводить итоги президентства Никсона, определять его место в истории Соединенных Штатов. Но об одном можно говорить уже сейчас: при всех обстоятельствах большой бизнес вряд ли будет в претензии на президента Никсона. Американский большой бизнес вообще, калифорнийский в частности и в особенности. И Чарльз Торнтон, который делал вид, что непричастен к политическим планам Никсона, знает об этом лучше, чем кто бы то ни было.

И снова, вернувшись к Торнтону, мы оказываемся перед вопросом: в чем же, в конце концов, причины необычайного успехе Чарльза Торнтона? Успеха, в короткий срок превратившего его из ловкого управляющего чужими деньгами в обладателя больших и собственных, поставившего во главе могущественной и процветающей компании, привлекшего к себе взоры всей деловой Америки?

Торнтоновские друзья утверждают, что секрет в его незаурядных способностях дельца, интуиции, деловой хватке, аналитическом складе ума, помогающем ему разобраться в сложнейших хитросплетениях современного бизнеса. Недруги говорят, что интуиция здесь ни при чем — хватка, дескать, у них не меньшая, хотя денег поменьше, — а все дело полностью и исключительно в удаче, необычайно счастливо для Торнтона сложившихся обстоятельствах, фортуне, которая с самого начала его жизненного пути была к нему чрезвычайно милостива. Милостива даже в момент, когда сам он полагал, что она поворачивается к нему спиной, как это было тогда, когда Говард Хьюз изгнал его из своего концерна и что в конце концов обернулось для него необыкновенным успехом. Наконец, сам Торнтон убежден, что главное, что помогло ему оседлать удачу, была счастливая мысль заняться бизнесом в области электроники. Думается, что доля истины есть в утверждениях как друзей, так и недругов. И, уж конечно, самого Торнтона.

Но разве неправильным было бы предположить, что среди десятков тысяч американских бизнесменов средней руки, составляющих многочисленную и квалифицированную армию управляющих, состоящую на службе у нескольких десятков владык, нанимающих их для приумножения своих богатств, наверное, есть сотня-другая бизнесменов, обладающих торнтоновскими достоинствами? Торнтоновскими капиталами они обзавестись не сумели. Следовательно, дело не только в способностях.

Удача? Она, безусловно, наличествует и играет немалую роль в жизни этого предпринимателя. Но удача эта все-таки несколько иного свойства, нежели у Гетти, азартно поставившего на кон все свое состояние г отчаянной надежде найти нефть там, где ее не предполагали, или у Ханта, вверившего свою судьбу картам в игорном притоне Арканзаса.

Что же касается бизнеса, вознесшего Торнтона на вершину американского делового Олимпа, то здесь скорее речь идет не о случае, а о закономерности. Ни одно крупнейшее состояние Америки последних десятилетий не возникло и не приумножалось вне сферы военного бизнеса. Торнтон в данном случае не исключение. Техасец не любит, когда его успехи объясняют связью с военно-промышленным комплексом. Он говорил мне о том, что считает военный бизнес недостаточно надежным, способным обеспечить лишь временные преимущества. Но тем не менее — факт остается фактом — «Литтон индастриз» и производство на войну неотделимы.

В отчаянном усилии устоять в историческом соревновании капиталистической и социалистической систем, подштопывая и латая на ходу все чаще дающую осечку «систему свободного предпринимательства», буржуазия лихорадочно ищет в своей среде людей способных и деятельных. Она понимает, что на безликих наследниках старого Моргана, на прожигателях жизни и проедателях отцовского наследства Вандербильтах далеко не уедешь. Так появляются на политической авансцене деятели типа Кеннеди, а на ниве бизнеса такие, как Торнтон. Они много могут, но могут немногое.