Мистеры миллиарды

Прежде всего он значительно увеличил, поставив на широкую ногу, питейное дело своего отца. Не ограничившись пределами Америки, он придал этому предприятию международный размах, взяв в свои руки импорт из Шотландии и других стран виски, джина, рома и прочих горячительных напитков. Затем ему подвернулась кинокомпания. И хотя непосредственной связи между виски и кинофильмами в тот момент еще не существовало, папаша Кеннеди, раньше других американских дельцов почувствовав запах больших денег, ринулся в кинодело.

Внезапный переход Джозефа Кеннеди от виски и джина к голливудским кинофильмам озадачил в те дни многих. В самом деле, казалось бы, уж очень разные вещи — духота оптовых винных складов, лихорадочный ажиотаж и вульгарность барышников и внешне изящная, с претензией даже на утонченность, напоминающая игру вольготная жизнь под вечно голубым калифорнийским небом, где среди пышной южной растительности стоят голливудские съемочные павильоны, похожие на экзотические дворцы восточных раджей, и шикарные, хотя и безвкусные, жилые виллы, смахивающие на кинопавильоны, несущие в себе что-то от дешевой киношной показухи.

Злые языки объясняли в те дни внезапный вольт миллионера весьма просто — дескать, в рыжую голову Кеннеди ударила ирландская кровь. Короче, как говорят французы, «шерше ля фам» — «ищите женщину»! И действительно, без амурных похождений воротилы, судя по всему, тогда не обошлось. Героиней его романа была одна из самых модных и известных кинозвезд тех дней, Глория Свенсен, пскорявшая американского обывателя не столько талантливостью своей игры, сколько безупречным экстерьером.

Роман был столь же бурным, сколь и скандальным. Почтенный отец семейства, презрев молву и пересуды, пустился во все тяжкие, в течение двух лет публично появляясь в обществе кинозвезды, нимало не скрывая своей приязни. Мадам Свенсен тоже не проявляла излишней стыдливости — своего сына она вызывающе и демонстративно нарекла Джозефом Патриком.

И все-таки дело было не в амурах, или, точнее, не прежде всего в амурах. Джозеф Кеннеди изменил бы Самому себе, если бы чего бы то ни было ради хотя бы на одну минуту забыл о своем бизнесе. На амуре тоже можно заработать, рассуждал, судя по всему, расчетливый ирландец. И одну за другой выстреливал картины, главные роли в которых играла Свенсен. Трезво оценивая, очевидно, степень ее дарования, не теряя головы и оставаясь прежде всего дельцом, он выбирал такие сюжеты, где требовалась не столько душа, сколько тело.

О том, какого рода кинопродукция выпускалась под руководством торговца виски, можно судить по нашумевшей в то время картине «Королева Келли». Даже видавшие виды критики ахнули, увидев ударную сцену фильма — исповедь, которую священник принимает в публичном доме у умирающего сумасшедшего, окруженного голыми нимфами этого заведения. Со страниц газет понеслись вопли о невиданном кощунстве. Что же касается правоверного предпринимателя, то он, ухмыляясь, нисколько не шокированный, положил в карман миллион долларов чистого барыша.

Впрочем, на ниве кинобизнеса Кеннеди-старший предпочел особенно долго не задерживаться. То ли Глория Свенсен ему наскучила, то ли манили деловые операции большего размаха, но, небезвыгодно реализовав несколько фильмов, он направил свои стопы в Нью-Йорк.

Мужчины заурядные за любовь расплачиваются. Незаурядный Кеннеди на любви заработал. Заработал неплохо. Его текущий счет в результате голливудской вполне романтической истории вполне невозвышенно увеличился на пять миллионов долларов.

Но особую удачу и соответственно миллионы принесла ему биржа. Азартный и в то же время чрезвычайно расчетливый, напористый, но гибкий, он очень скоро превратился в одного из наиболее ловких и удачливых биржевых игроков. Для того чтобы быть поближе к уолл-стритской бирже, Кеннеди с семьей окончательно переселяется в окрестности Нью-Йорка. О «творческой манере» Джозефа Кеннеди-биржевика весьма красноречиво повествует биограф семейства Джо Маккарти, которого если и можно упрекнуть в пристрастности, так это не в анти-, а в прокеннедиевской. Вот что он пишет:

«На Уолл-стрите Кеннеди стал мастером в искусстве составлять пулы. Обычно вкупе с несколькими другими биржевиками он закупал, скажем, 50 тысяч дешевых акций, на которые никто до той поры не обращал внимания. Затем он возбуждал к ним интерес способом, который известен на Уолл-стрите как «украшение витрины», то есть покупал и продавал самому себя эти акции мелкими партиями по всей стране, с тем чтобы их название постоянно мелькало в биржевых сводках и в прессе. Видя это, простаки полагали, что кто-то неспроста скупает эти акции, и сами в панике бросались их покупать, повышая курс на несколько пунктов. Тогда организаторы пула спокойно сбрасывали свои акции, клали в карман прибыль и, весело насвистывая, принимались за другие дела».

Интересно, а что делали в это время обобранные столь изящным образом мелкие владельцы акций? Тоже насвистывали?