Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия

Его не постичь,
От него не избавиться;
Его узнаешь в неспособности знать —
То, что говорит, когда ты безмолвен;
То, что безмолвно, когда ты говоришь.

Или это также напоминает великое утверждение Сократа: «Я знаю лишь то, что ничего не знаю».

Агнозия означает состояние незнания. Это и есть самадхи, это и есть медитация — состояние незнания.

Медитация создает это состояние — агнозию. Когда медитация помогает вам сжечь все ваше знание, снимая с вас громадное бремя обусловленности, когда она приводит вас к абсолютному молчанию, и вы начинаете походить на маленького ребенка, исполненного изумления и благоговейного трепета, — это состояние в Индии называют самадхи. Самадхи означает освобождение от всех проблем: нет больше ни вопросов, ни ответов; внутри наступает полная тишина. Нет больше ни веры, ни сомнения. Дионисий называет это состояние агнозией. Именно агнозия рождает понимание.

В этом и заключен величайший парадокс мистицизма: познание зависит от вашего незнания, а тот, кто знает, упускает суть. Незнание ценится гораздо выше любого вашего знания. В университетах вам дают знания, но, когда вы попадаете в «поле будды» мастера, вы оказываетесь в антиуниверситете. Обучаясь в университете, вы накапливаете все больше и больше информации, знаний. В антиуниверситете мастера вы мало-помалу разучиваетесь, забывая все, чему вас прежде учили… и однажды наступает такой момент, когда вы уже ничего не знаете.

Это очень странный момент. Дионисий дает ему чрезвычайно красивое название — «прозрачная тьма». Многие мистики пытались описать это явление, но Дионисий, похоже, их всех превзошел. Прозрачная тьма… тьма, ставшая чистым светом. Он также называет это явление doctrina ignorantia, доктрина неведения. Вы можете сравнить ее со знанием тех, кто знает. Дионисий называет подобных знающих людьми, которые обладают «незнающим знанием». Итак, он делит людей на две категории: те, кто принадлежат миру невежественного знания, — они все знают, но ничего не знают, и вторая категория — это те, кто относятся к миру знающего неведения, — они ничего не знают, поскольку знают все. А теперь сутры:

Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего, направь нас к вершине мистического откровения, вознеси нас превыше всякого света и мысли, где в прозрачной тьме тайно глаголющей тишины скрыты простые, абсолютные и неизменные божественные истины. Ибо, хоть непроглядна и глубока тьма эта, она вместе с тем и кристально ясна. Незримая и неосязаемая, наполняет она наш незрячий разум дивными образами высшей красоты.

Очевидно, Дионисий говорит так, чтобы скрыть свое мистическое откровение за христианской терминологией. Сначала он говорит:

Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего…

В слове «Троица» нет необходимости. Но оно помогает одурачить христианскую организацию, так как ее люди живут в мире слов. Достаточно произнести одноединственное слово «Троица», и все в порядке: если вы христианин и полагаетесь на христианскую доктрину, то кажетесь безопасным. Поэтому Дионисий начинает со слов:

Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего…

Но состояние, которое он приписывает Троице, сразу же наносит удар по христианской доктрине: «пребывающая за пределами всего сущего». Ни один мистик еще не осмеливался сказать, что бог пребывает за пределами всего сущего. Многие говорили, что бог пребывает за пределами познания, но Дионисий, похоже, был единственным, кто сумел сказать, что бог не только за пределами познания, но и за пределами всего сущего. Нельзя сказать: «Бог есть», нельзя сказать: «Я знаю». Как вы можете знать, есть бог или его нет?

Но вы видите эту ясность, остроту его ума? Он прибегает к слову «Троица». Он начинает со слов «Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего…». Если нечто находится за пределами всего сущего, как к нему можно обращаться на «ты»? Это просто видимость, фасад, чтобы одурачить тех, кто живет исключительно в словах. Те, кто хотят шагнуть за пределы слов, смогут разобраться и отсеять ненужное.

Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего, направь нас к вершине мистического откровения…

Эта сутра требует глубокого понимания: