Мистический андеграунд

Она, обрадовавшись моему звонку, пригласила прогуляться по Невскому.

Восприятие города в обществе необычной дамы было обостренным и возвышенным. Храм Спаса-на-Крови, пруд с лебедями, беседы с кошкой в подворотне – все мне казалось необыкновенной сказкой. Я, казалось, попал в пространство Весны Боттичелли и совершенно позабыл о ремонте. В этом сладком забытьи прошло несколько часов, и я вдруг стал понимать, что оказался в плену магического сна, навеянного Натали. Это осознание вызвало щемящую боль в сердце.

– Ах, дорогая Натали, – печально произнес я, – как мне жаль, что ты так и не стала на Путь, ведущий к освобождению от кругов сансары.

– Боже мой, – воскликнула она, – да оглянись ты вокруг! Как можно освобождаться от этой незабываемой красоты?! Никакая нирвана не сравнится с моей жизнью, полной романтических приключений и безумной любви. Ты, наверное, просто одинок и поэтому тоскуешь по несбыточному. Тебе плохо, я вижу. Я возьму тебя в ночной полет над Петербургом на астральном В-52, и ты позабудешь свои призрачные мечты. Прости за прямоту, но я думаю, что многие люди стремятся к Просветлению от своей убогости.

– Как жаль, что ты так ничего и не поняла, – сокрушенно ответил я.

– Ты лучше бы проводил меня на улицу Авиационную, – вдруг сказала она. – Там у меня своя комнатка в квартире отца. Уже более месяца в этой комнате обитает друг моего мужа, никому не известный поэт Шишкин, приехавший в Питер из Навои писать поэму, как он говорит, по живым следам, об Иисусе Христе и о том, что Его никогда не существовало. Он обращается со мной так, как будто бы я должна выполнять все его прихоти. Он говорит, что на Востоке женщина должна повиноваться мужчине. Он мне так надоел, что я не хочу одна встречаться с ним.

– Но ведь мне надо делать ремонт, – ответственно заметил я.

– Если ты поможешь мне, то на шаг приблизишься к Просветлению.

Я удивленно посмотрел на нее.

– Если истинный рыцарь помогает даме своего сердца, то он приобретает заслугу на небесах, – улыбнулась Натали.

Через полчаса мы поднимались по темной лестнице на четвертый этаж кирпичного дома. Натали, слегка постучав и не дождавшись ответа, достала ключ и открыла запертую дверь. В углу обставленной странной мебелью комнаты сидел за письменным столом мужчина лет сорока с бычьим выражением лица. Он пил пиво и что-то писал – по-видимому, свою поэму.

– Ты зачем пришла? – заявил он. – Мне нужен покой и уединение. Ты разве не знаешь, что я, по заданию партии, пишу разоблачительную поэму о Христе?

– Ты забываешь, что это моя квартира, – вызывающе ответила Натали.

– Мне разрешил здесь поселиться твой муж, – ответил он. – У нас на Востоке слово мужа – закон для жены.

– А здесь Питер, где слово женщины – закон для мужчины,

– гордо сказала она. – К тому же я знаю, где мой муж. Он в Азии, в Навои, у своей давней любовницы.

Я вытащил из сумки бутылку портвейна «Кавказ» и поставил на стол.

– Ты и впрямь чему-то научился, – улыбнулась Натали.

Выпив портвейна, Шишкин захмелел и произнес:

– Я горжусь тем, что мир устроен так, как он есть. Благодаря этому партия надеется, что, вдохновленный Ленинградом, родиной революции, я докажу, что Христа не существовало.

– И как ты, Наташа, можешь терпеть в своем доме такого идиота? – возмутился я.

– Это я вас терплю и милую, – вдруг заявил Шишкин. – Ибо я – с партией, а вот вы не соответствуете ее идеологии, – и допил остатки портвейна прямо из горлышка.

– Выпив лишнего, Шишкин всегда начинает приставать,. – шепнула Натали, наклонившись ко мне. – Я не знаю, как от него избавиться. Не уходи.

– Я постараюсь что-нибудь придумать, – пообещал я и обратился к Шишкину:

– А почему тебе, товарищ Шишкин, кажется, что Питер вдохновит тебя на поэму об отсутствии Иисуса Христа?

– Да потому, что это колыбель революции, – выпалил он.

– Ты, как Иуда, продаешь Христа за тридцать сребреников, – презрительно бросила Натали.

– Вы напрасно меня оскорбляете, – повысил голос Шишкин, – я такие вещи никому не прощаю.

– Общение с этим хамом закрывает нам зеленую дверь в высшие миры, – сказал я шепотом Натали.

– У меня не хватает сил от него избавиться, – ответила она.

– К тому же это лучший друг моего мужа.

Вскоре Шишкин, разглагольствуя о великой партии Узбекистана, растянулся на широкой кровати и захрапел.

Я вдруг осознал, что была уже поздняя ночь. Натали устроилась на матрасе в углу комнаты, а я прилег на полу, укрывшись пальто ее мужа. Засыпая, я вспомнил о том, что должен был сегодня начать ремонт.

«Ну и достанется мне от Кэт, – подумал я. – Хотя кое-что я выиграл: момент моего разоблачения отодвинулся еще на один день».

К вечеру следующего дня я робко позвонил в дверь квартирки на Благодатной.

Открыв дверь, Кэт яростно набросилась на меня:

– Как я могла довериться такому прощелыге, как ты?

– Я спасал Натали от Шишкина, – виновато пролепетал я.

– Нашел кого спасать, – рассмеялась она. – Неужели ты не понимаешь, что сильно подвел меня? Я взяла отгул, чтобы помочь тебе, и целый день ждала, а ты оказался необязательным идиотом.

– Простите, мадам, – пролепетал я, дрожа и краснея от стыда.