Мистический андеграунд

Автобус затормозил у шлагбаума с одинокой деревянной будкой, из которой вышел замерзший морячок в черной шинели с автоматом наперевес. Он подозрительно покосился на музыкантов.

– Мы джаз-ансамбль, едем давать концерт вашим матросам, – быстро проговорила Киса, мило улыбнувшись молодому бойцу.

– А, филармония, давненько не бывали в наших краях. Ну, проезжай, – оскалился он.

Так я проник на секретную морскую базу, под видом одного из музыкантов.

Через некоторое время автобус остановился у хорошо сохранившегося огромного собора, в котором находился концертный зал.

Ровно в 19.00 открылся занавес, и первые аккорды прохладного нормановского джаза понеслись в зал. Из-за кулис я увидел, что в зале присутствовали одни молодые матросы, для которых любая музыка – праздник, лишь бы не идти в караул. Наверное, офицеры недолюбливали джаз.

– Пойдем, прогуляемся по зданию, – вдруг позвал Джи. – Раньше в этом громадном соборе на воскресные службы собиралось около тысячи моряков. До семнадцатого года здесь служили молебны перед выходом в море, а теперь устроили концертный зал, лишив Кронштадт духовной поддержки, идущей от Господа нашего Иисуса Христа.

Джи открыл потайную железную дверь и, в полной темноте, стал подниматься по винтовой лестнице, ведущей к куполу. Я осторожно последовал за ним. Поднявшись наверх, мы очутились среди поваленных балок. Сквозь дырки в куполе сверкали жемчужные звезды. Отворив единственное окошко, я взглянул в морозное ночное небо: надо мной блестел Орион, переливаясь красно-желтым драгоценным свечением.

– Это наша духовная родина, – печально произнес Джи.

Меня охватило чувство бесконечности, изливавшееся из его сердца. Где-то далеко внизу «Кадарсис» играл пьесу «Не умеешь – не свингуй».

Постояв несколько минут в полном молчании, я осмелился спросить:

– Каким образом появляются статуи в алхимическом лабиринте Школы?

– В школьном пространстве имеется масса филиалов, святилищ, перегонных алхимических кубов, которые постепенно проходит неофит. В статуи превращаются те ученики, которые были в свое время сильно намагничены школьным ветром, но, не выдержав градуса в одном из перегонных кубов, ушли в жизнь. Но они все же сохраняют в своей душе сотни осколков знания. Неофит, если он хочет правильным образом развиваться, должен у этих статуй очень многому научиться и понять, чего статуя достигла и на чем сломалась. Интерес к галерее статуй у человека, ставшего на Путь, возникает постепенно, ибо каждая статуя тенью от своей руки указывает на зарытое сокровище, которое скрыто в степени тонкости самой статуи. Школа же старается, с одной стороны, удержать ученика, а с другой стороны, поднимая для него градус, создает ситуацию ухода из нее. И только те, кто прошел очередную проплавку в алхимическом котле, идут дальше. Некоторые ученики обитают в Школе только для украшения, как красивые виньетки. Для того чтобы ученик мог продолжать обучение, он должен постоянно настраиваться на школьный ветер, который часто меняет направление. Те ученики, которые не сориентировались, неожиданно оказываются вне Школы, вне ее интересов и задач.

Иногда на некоторых учеников ополчается вся Школа, и им надо бороться за свое место. Пока ты находишься в миру, тебе постоянно угрожает опасность духовно умереть. Так и в Школе – ученику каждый день угрожает опасность из нее вылететь. Удержаться в Школе очень сложно, ибо надо научиться ходить по Скользкой Палубе, которой нет.

Каждый человек – это Космос, который себя не осознал. Для того чтобы войти в резонанс со Вселенной, надо внутренне абсолютно измениться. В пространстве Школы дуют разные ветры: то северный, то южный, то ветер пустыни Тартари, и в этой сложной ситуации ученик может уйти с Пути в некое замкнутое пространство. Отошедшие не потеряны для Школы, они являются статуарной ее частью, и эта часть велика. Но есть еще небольшая движущаяся школьная группа. И в ней с учениками происходят самые невообразимые вещи, такие как прозрения о своих воплощениях в других солнечных системах. Тут сам ученик становится реальным участником чуда.

Бывает, попадет в Школу какой-нибудь идиот, и с ним возятся и возятся, хотя есть столько достойных адептов. Почему – непонятно. Может быть, он имеет заслуги в прошлом или будет иметь их в будущем и посрамит всех героев? А может быть, это прихоть Мастера? И только если неофит искренне задает вопросы, то ответы придут отовсюду.

Те, кто верны идеям Школы, могут стать солью земли, а если они потеряют свое качество, то все, что есть на Земле, потеряет смысл.

– Я всей душой желаю войти в число верных учеников, – тихо произнес я.

– Дерзай – и тебе откроется Небо, – медленно ответил Джи.

– А теперь нам пора.

Мы стали спускаться по винтовой лестнице, с небесных высот – на землю, к людям.

– Вы опять куда-то исчезли! – закричал Петраков, заметив нас. – Быстро собирайте аппаратуру, Норман торопится в Питер!

Подойдя к гостинице, я, смешавшись с толпой музыкантов, проскользнул внутрь, радуясь, что ночлег мне обеспечен. Когда мы зашли в номер, на часах была полночь.