Мистическое кольцо символистов

– Вот я и говорю – люди – наше основное богатство. Фотолаборатрию возглавляет Володя Певцов, хоровым кружком руководит Юра Ваганкин, а в секции кинолюбителей главной будешь ты. Соглашайся, Сонечка, не пожалеешь. Объявление дадим, группу наберешь, человек в двадцать ребят любознательных. Зарплата у нас хорошая, муниципалитет не обижает.

– Соглашайся, Софья, – гудел Карлинский. – Вера Донатовна слов на ветер не бросает. Она с префектом округа на короткой ноге.

Старушка закивала головой и подхватила:

– А если не только занятия станешь вести, но и с киноархивом будешь помогать, ежемесячную премию гарантирую.

– А что за киноархив? – оживилась Карлушина племянница.

– Сейчас уже поздно, завтра покажу, – заливалась соловьем Вера Донатовна. – А пока пойдем, постелю тебе в свободной комнате, а мужчины пусть общаются. Видишь, как Витюша на Бориса Георгиевича смотрит? Прямо глазами сверлит. Дела у них, не будем им мешать. Ты ешь, ешь, Витюша, бутерброд. Чаек еще наливай.

Соседка подхватила племянницу Карлинского под локоток и вывела из комнаты.

– Ну, Боря, здравствуй! – Вик перегнулся через стол и пожал протянутую руку приятеля. Долил в пустую чашку Веры Донатовны остатки коньяку, выпил одним махом и выдохнул: – Хочу показать тебе одну видеозапись.

– А про Земфиру Аюшеву ничего не хочешь спросить?

– Сначала посмотрим запись, потом расскажешь про Аюшеву.

Сотрудник прокуратуры достал портативную кинокамеру и, оперев на сахарницу, включил на воспроизведение. На компактном экране появилось перекошенное ужасом лицо Панаева.

– Постой, Витек! Это что же, наш покойник? – удивился Карлинский.

– Он самый. Илья Петрович Панаев. В соседней квартире отсиживался, а по ночам через ход в стене навещал свою вдовицу.

– Зачем? – изумился психиатр.

– Рекламу себе делал. Ты слушай, что он рассказывает.

Выслушав откровения экстрасенса, доктор Карлинский сходил за новой бутылкой коньяку и двумя фужерами, открыл бутылку, разлил коньяк, чокнулся с приятелем, выпил и только после этого сказал:

– А я-то думаю, отчего Земфира Аюшева рассказывает о посещениях Алисы и мужа-покойника совсем по-разному? О Панаеве говорит как о существе телесном, а о тайной подруге – как о фантоме. А это, оказывается, Панаев постарался. Да, брат Цой, плохо дело. У Аюшевой, похоже, и так психика была ни к черту, а после посещений покойничка и вовсе труба. Прописал ей тяжелые препараты, но опасаюсь, не поможет. У Аюшевой…

– Да бес с ней, с Аюшевой! – рассвирепел захмелевший Вик. – Этот кретин Панаев не дал нам взять суку Цатурян с поличным! Когда Ангелина Викторовна сажала Панаева в автомобиль, старый дурак от нее сбежал. И в момент побега попал под машину. Теперь кукует в больнице с ушибами и переломами. А Цатурян чиста, как первый снег. Одна надежда на то, что Влада Яковлева удастся разговорить и в порыве откровения он спалит свою зазнобу.

– Яковлев тоже, получается, энергетический гуру?

– Не то слово. Учитель жизни. У гурьи Ангелины преподает и делает все, что Цатурян захочет. Ты же слышал – нужен труп – вот вам труп. Сбегал, купил по сходной цене. Нужно от Панаева избавиться – Влад и на это готов.

– Не наговаривай на человека, может, и не готов. Ладно, Витюша, давай еще по пятьдесят граммов, и спать. Утро вечера мудренее. А я подумаю, что можно с Яковлевым сделать. Интересный он тип. Удивительная всеядность и беспринципность. Типичный такой психопат. Выпьем за то, чтобы пациенты когда-нибудь иссякли и я остался без работы.

Они снова чокнулись, и осушили пузатые низкие бокалы.

Москва, август 1910 года

Свое кинематографическое будущее Герман фон Бекк неразрывно связывал с натуралистично снятыми преступлениями. Появлявшиеся в прокате фильмы были в основном о любви и страсти, а если и случались в них преступления, то это, как правило, были театральные взмахи ножом с пронзенной в порыве ревности грудью героя, либо напоминающий пантомиму выстрел из револьвера. Но все это смотрелось не натурально, хотя, конечно же, по-театральному эффектно.

Герман же мечтал выпустить в прокат самый настоящий, добротно сделанный детектив. Для этого он начал было самостоятельно сочинять сценариусы про описанные в газетах убийства, но вскоре понял, что крайне мало смыслит в этом деле. Помог случай. Помимо коммерческой и благотворительной деятельности удачливый его дядюшка горячо увлекался автомобилями. Так горячо, что даже возглавил московский автомобильный клуб, в который незамедлительно вступил и Герман. Там, в автоклубе, молодой фон Бекк и познакомился с ротмистром Шалевичем, некогда командовавшим автомоторотой.