Мистическое кольцо символистов

После увольнения из армии ротмистр избрал для себя стезю сыскного агента, и даже удостоился чести управлять казенном авто, постоянно нуждающимся в ремонте. После одного из заседаний автомобильного клуба Герман подошел к ротмистру и предложил свою помощь. И не только в деле ремонта видавшей виды казенной развалюшки «Рено» тысяча девятьсот второго года выпуска мощностью в двадцать лошадиных сил, но и просто помощь. По всем вопросам. Вообще. Ибо ни для кого не было тайной, что в последнее время сыскная полиция пребывает в крайне плачевном состоянии.

Началом развала московского сыска послужило пренеприятное происшествие, случившееся во время декабрьского восстания девятьсот пятого года. В своей квартире был арестован, судим и расстрелян прежний начальник сыскной полиции Войлошников. Опасаясь репрессий со стороны революционеров, из отделения стали увольняться опытные сотрудники, и заменить их было некем. Градоначальник генерал-майор Рейнбот поставил во главу московского сыска хорошо знакомого ему Моисеенко – старого служаку со стойкой репутацией взяточника. После этого в московском сыске начались разброд и шатания. Порядка не было, дела спускались на тормозах, каждый гнул свою линию и делал все что хотел.

Верный своему долгу следователь Чурилин в подковерные игры не вмешивался, держался за свою команду – педантичного агента Кабельдина – доку в составлении служебных бумаг, на котором была вся канцелярщина и писанина, и технически подкованного ротмистра Шалевича. Втроем они делали общее дело – по мере сил старались раскрывать совершаемые на вверенной им территории преступления. Но сил и средств год от года становилось все меньше, а помощи ждать было неоткуда. И тут, как нельзя более кстати, ротмистр привел к Чурилину владельца кинофабрики. Едва войдя в кабинет, Герман фон Бекк сразу же взял быка за рога – обещал любое содействие их сыскной группе, как материальное, так и техническое, но за это просился лично присутствовать на местах совершенных преступлений и принимать непосредственное участие в расследованиях. Да не один, а с киноаппаратом.

На Чурилина молодой человек произвел благоприятное впечатление. Высок, ладно скроен, с хорошей спортивной осанкой и открытым лицом. Одет добротно, но без излишнего шика. Происходит из одной из богатейших семей России – при дворе фон Бекков именуют не иначе, как «железнодорожные короли». И при этом они – благотворители и меценаты. Так отчего бы господам фон Беккам в качестве благотворительности не помочь и нуждающимся сыщикам? И потом, семья фон Бекков велика, широко рассеяна по миру, имеет связи на самом верху, и получение через фон Бекков нужных для следствия сведений представляется гораздо более продуктивным, нежели посредством официальных запросов. Это были плюсы.

Из минусов же имелся единственный момент – уже при первой встрече фон Бекк попробовал было намекнуть, что желал бы снять в своих картинах самого Чурилина. Пусть, дескать, заместитель сыскной полиции сыграет самого себя. И хорошо бы организовать съемки прямо здесь вот, в кабинете. Не говоря уже о том, чтобы проводить съемочные работы на всех местах преступлений. Взвесив все «за» и «против», Чурилин согласился принять предложение, назначив фон Бекка консультантом по общим вопросам при своем отделе. Все-таки финансирование от железнодорожных магнатов они получат уже сейчас, а со съемками можно и потянуть.

Несмотря на необязательность своего ежедневного присутствия, Герман являлся в сыскной управление, как на работу. Вот и в день, когда обеденное время застало фон Бекка в собственном авто рядом с издательством «Скорпион» за тягостными размышлениями о непростой судьбе Ольги Павловны, Герман пожаловал в сыскное управление на полчаса раньше Чурилина, и к приходу сыщика уже понимал, что день будет насыщенным. Об этом свидетельствовала приоткрытая дверь кабинета начальника следственного отдела, из которого доносилось кряхтение стражника Соловьева и басовитый голос неизвестного, напевно читающего православную молитву. Настроив киноаппарат, Герман уселся перед кабинетом и принялся гадать, что же могло произойти.

Сыщик Чурилин появился в холле управления ровно в девять. Приветствовал поднятием фуражки дежурного стражника за стойкой при входе, неторопливо миновал коридор и, поравнявшись с фон Бекком, проговорил:

– Доброе утро, Герман Леонидович. А вы ранняя пташка, это похвально.

– И вам доброго утра, Василий Степанович. Если бы меня спросили, я бы сказал, что начинать рабочий день полезнее с шести часов утра.

– Вот прямо как солнышко взошло, так и надо начинать, – усмехнулся Чурилин.

– Именно, – серьезно ответствовал фон Бекк.