Мистическое путешествие мирного воина

Это уже не остров Молокаи. Я стою в небольшой комнатке, которую видел, когда испытывал свою волю под водопадом. Резкий и едкий запах разложения, слегка скрашиваемый сладковатым ароматом благовоний, наполняет спертый воздух. Монахиня в слишком тяжелых для этой душной жары одеждах стоит у постели прокаженного. Я прикасаюсь к скользкому от мази лицу старика, но сейчас мое сердце любит его, сопереживает его страданиям и боли. В обезображенном умирающем прокаженном я вижу лица всех, кого люблю.

Я стою на Рю де Пигалль, наблюдая за жандармом, помогающим больному и пьяному нищему подняться в карету «скорой помощи». Я становлюсь этим полицейским и чувствую вонючее дыхание пьяницы. Вспышка огней — и я вижу этого несчастного ребенком, скорчившимся в углу от страха, а к нему с искаженным от злости лицом приближается огромный пьяный отец. Я ощущаю боль и ужас мальчика, бессильные слезы, градом катящиеся из его глаз. Я вновь становлюсь жандармом, поднимаю беднягу на руки и нежно несу к машине.

В следующий миг я сижу рядом с подростком в его спальне в богатом доме Лос-Анджелеса. Он торопливо втягивает в ноздри белый порошок, и я чувствую его чувство вины, отчаяние и ненависть к самому себе. Мое сердце раскалывается от сострадания.

Африка. Я вижу седого старика, мучительно медленно бредущего к умирающему ребенку с чашкой воды. Я кричу от боли, и мой голос бесконечно долго отражается от невидимых стен. Я плачу по голодному ребенку, по больному старику, по подростку-наркоману, по бездомному алкоголику, по усталой монахине и по умирающему прокаженному. Этот ребенок — мое дитя, эти люди — мои люди.

Я страстно желаю помочь им, облегчить страдания каждой несчастной души, но знаю, что там, где пребываю, могу лишь любить, сострадать и довериться мудрости Вселенной—делать то, что в моих силах, и открыться всему остальному.

В это мгновение я испытываю внутренний взрыв, переполняющая меня энергия стремительно направляет меня ввысь, я пронзаю свое сердце и перехожу к состоянию совершенного сопереживания чистому существованию.

Мое тело прозрачно и переливается невероятными цветами спектра. Снизу — красный, потом оранжевый, желтый, зеленый — и ярко-золотой. Мое внутреннее зрение окутано голубой дымкой, я поднимаю глаза вверх, к центру лба, и вижу темно-синий, переходящий выше в фиолетовый…

Вне рамок личности, не заботясь о физическом теле, я парю в пространстве. Здесь Дух встречается с плотью, и отсюда я ясно вижу всю планету, которую мы называем «Земля». Она постепенно удаляется, превращается в. крошечную точку вдали, потом вся Солнечная система становится лишь туманным пятнышком, потом и она теряется в миниатюрной галактике, и я оказываюсь там, где больше нет иллюзий пространства и времени, где есть только То, Что Есть: парадокс, юмор и перемены.

То, что следует за этим, я способен описать только такими словами: «Я был Един со Светом», но это объяснение — лишь пыль букв на страницах, потому что не было «Я», которое могло бы быть «Едино» с чем-то иным. Не было никого, кому принадлежит этот опыт. Попытки рассказать об этом мучали мистиков и поэтов многие тысячелетия. Как отразить яркие краски Ван Гога, рисуя прутиком на песке?

Вселенная сгорела до пепла и поглотила меня. Не осталось никакого следа индивидуального — только Блаженство, Реальность и Тайна.

Теперь я понимаю пословицу даосов: «Кто говорит — не знает. Кто знает — не говорит». Это происходит не потому, что мудрые не желают говорить, просто это невозможно выразить словами. Слова не долетают до этого, как камень нельзя добросить до звезд. Если все это кажется бессмыслицей — пусть так. Но однажды — и, быть может, этот день очень близок — вы поймете все сами.

Я вернулся в пространство и время. Я потерял всякую ориентацию, меня вращало и несло в космосе с бешеной скоростью. Потом я внезапно оказался здесь, на Земле, стоя на коленях перед потухшим погребальным костром Мамы Чиа, под темными облаками, стремительно проносящимися по лику луны. Земля блестела от недавнего ливня, и я почувствовал, что промок до нитки. Капли дождя затушили последние угли костpa. Мне казалось, что прошло лишь несколько мгновений, но на самом деле миновало уже несколько часов.

Все уже разошлись, и со мной остался только Джозеф. Увидев, что я поднял голову, он подошел ко мне и спросил:

— Как ты, Дэн?

Я все еще не мог говорить, так что просто кивнул ему. Он нежно потрепал меня по голове, и я ощущал, как через его пальцы в меня проникает любовь и сопереживание. Он понял, что я хочу остаться здесь еще немного, поэтому бросил последний взгляд на пепел и ушел в лес.

Я сделал глубокий вдох, втянув в себя влажный аромат тропиков, смешанный с горьким запахом дыма. Все казалось мне нереальным, словно я просто играл свою роль в вечной драме, и это измерение Вселенной было лишь крошечным действием на одной из бесконечного числа сцен, созданных Богом.

В моем разуме медленно начали возникать вопросы, потом мысли потекли быстрее, и я уже полностью пришел в себя, вернулся к своему уму, телу и окружающему миру. Что же все это значило?