Мистик-ривер

Подожди! Нет, нет, Джимми! Я знаю, что это такое. Я вижу курок. Не надо, не надо. Погляди на меня. Увидь! Не делай этого. Пожалуйста! Ведь ты бы мог отвезти меня в больницу, я бы поправился. Меня бы вылечили. О господи, Джимми, не делай этого движения, не нажимай пальцем, не надо! Я солгал солгал ну пожалуйста не прогоняй меня отсюда пожалуйста не надо я не могу приготовиться к пуле в голову. Никто не может. Никто. Пожалуйста, не надо.

Джимми опустил пистолет.

Спасибо, сказал Дейв. Спасибо, спасибо.

Дейв упал на спину и увидел лучи света, струившегося по мосту. Свет прорезал черноту ночи, блестя и сияя. Спасибо, Джимми. Теперь я стану хорошим человеком. Ты преподал мне урок. Правда. И я скажу тебе кое-что, как только смогу сделать вдох. Я стану хорошим. Стану хорошим мужем. Обещаю. Клянусь…

— Ну, все. Дело сделано, — сказал Вэл.

Джимми бросил взгляд вниз, на тело Дейва, на глубокую расщелину в диафрагме, прорезанную его ножом, на дыру во лбу, оставленную его выстрелом. Он разулся, снял свою куртку. Потом он снял свитер с высоким воротом и брюки цвета хаки, запачканные кровью Дейва. Он стянул с себя нейлоновый тренировочный костюм, который был внизу, и бросил его в кучу одежды возле Дейва. Он слышал, как Вэл укладывает шлакобетонные блоки и несколько метров цепи в лодку Хьюи, а потом Вэл вернулся, таща зеленый мешок для мусора. Под тренировочным костюмом на Джимми была футболка и джинсы. Вэл вынул из мешка башмаки и кинул их Джимми. Тот надел башмаки, проверил, нет ли пятен крови на футболке и джинсах, не протекло ли насквозь. Но крови не было. Даже и тренировочный костюм почти не запачкался.

Наклонившись, он взял снятую одежду и сунул ее в мешок. Потом подошел с ножом и пистолетом к самому краю причала и швырнул их, оба разом, на самую середину Мистик-ривер. Он мог бы и их положить в мешок вместе с одеждой и сбросить с лодки позже, когда сбросит тело Дейва, но почему-то ему требовалось сделать это немедленно, требовалось это размашистое движение руки, когда оружие, взметнувшись, закрутилось в воздухе, а потом с мягким плеском упало в воду и пошло ко дну.

Он склонился к воде. Рвоту Дейва давно унесло, и Джимми опустил руки в реку с ее маслянистой, нечистой водой, смывая с них кровь Дейва. Время от времени во сне он делает именно это — моется в Мистик-ривер, и из воды опять появляется голова Простого Рея Харриса.

Простой Рей всегда говорит одно и то же:

«Ты не можешь бежать впереди паровоза».

Джимми слушает эти слова и говорит:

«Никто не может, Рей».

Простой Рей улыбается, уже начиная погружаться в глубину:

«А ты особенно не можешь».

Тринадцать лет этому сну, тринадцать лет, как голова Рея появляется из воды, а Джимми все никак не может понять, про что это он толкует.

27 Кого ты любишь?

Когда Брендан вернулся домой, матери дома не было — ушла на розыгрыш лотереи «Бинго». Она оставила записку: «Курица в холодильнике. Рада, что у тебя все в порядке. Но больше не надо».

Брендан заглянул к себе и в комнату Рея, но и того дома не было, и Брендан принес из кухни стул и поставил его возле двери в кладовку. Он встал на стул, и стул накренился влево, в ту сторону, где в ножке не хватало болта. Он поглядел на потолок, различил там следы смазавших пыль пальцев и почувствовал, как перед глазами у него качнулся воздух и все поплыло черными точками. Правую руку он сунул в щель за карнизом и осторожно расширил ее. Потом опустил руку, вытер о штаны и несколько раз глубоко вздохнул.

Есть вещи, ответов на которые ты предпочитаешь не знать. Так, Брендан после того, как вырос, не хотел случайной встречи с отцом, не хотел, взглянув в его лицо, понять, как легко тот перенес разлуку с ним. Так, он никогда не расспрашивал Кейти о прошлых ее дружках и даже о Бобби О'Доннеле, потому что не хотел представлять, как она лежит в объятиях другого, целуя его так же, как его, Брендана.

А что до правды, тут Брендан знал одно: по большей части надо лишь решить, хочешь ли ты взглянуть ей в лицо или же тебе лучше жить в удобном неведении и лжи. А с неведением и ложью люди мирятся легко. В окружении Брендана многие и дня не могли прожить без целого вороха лжи, сдобренной неведением.

Но это, эту правду надо встретить лицом к лицу. Потому что, сидя в камере предварительного заключения, он уже увидел ее, она прошибла его, как пуля, и застряла в животе. И не покидала его, а это значит, что спрятаться от нее он не мог, не мог сказать себе, что ее нет. И возможности неведения тоже не было. Ложь стала неделимым остатком.

— Черт! — сказал Брендан и, еще больше оттянув карниз, стал шарить пальцами в щели.

Пальцы нащупывали пыль, какие-то щепки, но пистолета там не было. Он шарил так целую минуту, хотя и знал, что не найдет того, что ищет. Отцовского пистолета там, где он должен был быть, теперь не было. Он исчез, скрылся и убил Кейти.