Мистика

На какое-то время Мэри даже ощутила зависть, что эта девушка смогла так открыто поведать о себе все тайны. Мэри ведь тоже было, что рассказать, но она всегда скрывала это ото всех за сотней замков. Она никогда не придавала значения своим действиям и тайнам, считая, что они не важны. Но сейчас Мэри показалось, что во всем, что она думает, делает, скрывает, и состоит ее жизнь. Она же стремится всегда к какому-то абсолютному значению, достижению цели. У нее одной в Петрансусе всегда было развитое чувство свободы, она же тратила всю свою жизнь здесь на поиски и никогда на простое наслаждение жизнью.

Мэри еще успевала выйти из тюрьмы, поэтому поспешила сделать это как можно быстрее. Когда-то она смогла выйти отсюда, но это не означало, что она выбралась бы из этого места повторно. Она помнила, где выход, но ее потянуло в противоположную от него сторону.

Она шла какими-то коридорами, по обе стороны располагались решеточные камеры. Все заключенные находились на полу, так как никаких удобств, в том числе и кушеток, не предусматривалось. Все пространство вокруг было заполнено запахами трупного разложения, так как большинство из отбывавших свой пожизненный срок жизнь свою уже завершили. Крысы и какие-то насекомые бегали под ногами. Мэри с трудом пробиралась через все это. Коридоры повторяли друг друга. Внезапно она остановилась. Камера ничем не отличалась от других, кроме того, что обитатель ее был еще жив. Мэри услышала его хрипловатый, но высокий, похожий на женский, голос:

– Мэри, это ты?

Мэри сразу посмотрела под ноги, тени все еще не было, потому удивилась, что ее узнали. Она подумала, может, это был кто-то из ее старых знакомых, но все равно недоверчиво спросила:

– Вы меня видите?

– Нет, но я знала, что ты придешь, – обладательница голоса поднялась с пола и подошла к решетке.

За ее измученной внешностью Мэри смогла разглядеть черты своего лица и тела. Она испытала волнение. Мэри помнила про тех четырех человек, которые хранят ее составляющие, и трех человек, использующих душу. Она пока не была настроена на борьбу с ними, но решила спросить у первой встреченной обладательницы ее тела хоть что-то, чтобы понять, как действовать дальше:

– Твое имя тоже Мэри?

– Да, конечно, разве ты сама не знаешь, – вторая Мэри не казалась опасной, она даже произносила слова, словно из последних сил. При этом присущие ей, как и первой Мэри, холодность и гордость не позволяли ей опускаться до жалости к себе. Первая же Мэри все равно испытывала какое-то сомнение, у нее вырвалась только одна фраза:

– Как такое вообще возможно?

– Элис тоже удивилась, когда увидела меня. Я присяду, если ты не возражаешь, – второй Мэри было так тяжело стоять, что, казалось, она вот-вот упадет, потому она вернулась в свое прежнее положение, сидя на полу.

У первой Мэри промелькнула мысль: «Неужели и Элис в этом замешана», но сказала другое:

– Элис знает тебя?

Смочив горло слюной, вторая Мэри воспользовалась остатками сил, чтобы дать ответ на вопрос:

– Так же хорошо, как и тебя. Здесь Элис всего пару раз навестила меня. В первый раз она объяснила причину своего прихода тем, что из последнего разговора с тобой ей показалось, что ты странно себя ведешь, потому она решила, что ты не настоящая. Сказала, что ты стала другой после выхода из тюрьмы, и потому пришла сюда, так она нашла меня. Во второй раз, который был несколько дней назад, она сказала, что ты сама скоро придешь сюда, ко мне, – далее голос ее стал настолько неравнодушным, словно она обращается к родной сестре. – Элис очень переживает за тебя. Она просила меня поинтересоваться у тебя, что послужило причиной того, что ты решила помогать людям.

Первая Мэри удовлетворила просьбу, проникнувшись столь искренним обращением, и вернулась к своим ощущениям, чтобы осознать нужную причину.

Сначала она чувствовала что-то похожее на жалость к себе и на желание обвинить Бездну. Ведь именно она внушила когда-то Мэри чувство вины за будущее разрушение мира. Если это та причина, тогда это обычное порождение.

Потом пришло сожаление о том, что Мэри лишила себя какой-то лучшей жизни и одновременно с ним гордость за то, что она такая особенная и нашла секретные знания. Мысли ее были полны тем, что она могла бы просто восстановить сознание и стать самой всемогущей среди всех петрансовцев. Создала бы идейный мир и жила бы в нем, а все вокруг бы в это время уничтожилось. Действительно, это же так странно делиться знаниями с теми, кто их не достоин.

Мэри начала понимать, что все эти ощущения ложны, и не являются причиной. Тут же она вспомнила разницу в восприятии своих близких друзей Фокса и Элис. В Фоксе всегда было внутреннее благородство, которое двигало его на помощь людям и пересиливало даже страх Бездны, потому он всегда соглашался ей помогать. В Элис же никогда такого не было, она не одобряла даже подобные намерения. Мэри посчитала верной позицию Фокса и поняла, что она сама захотела помогать людям, это было чистым ощущением. Мэри так и ответила другой Мэри, с досадой добавив вопрос: