Мистика

Мэри вышла на улицу и побежала домой. В голове у нее мелькала мысль: «Что, если вся Боль хранится в каком-то одном месте, в том же, где было заперто все самое ужасное, что пришло когда-то в Петрансус. То же, что вступит в противостояние с людьми в эти сутки. Возможно, Боль подразумевает только боль душевную, тогда я знаю, что за место я должна найти. Только сделать это нужно, как можно скорее, потому что без тени я не протяну и нескольких часов».

– Здравствуй, Саммер, – красивый женский голос окликнул библиотекаря.

– Мэри, ты же только что ушла, ты что-то забыла? – Саммер стояла спиной к говорящей, расставляя книги. Повернувшись на голос, черноволосая женщина потеряла дар речи.

На неё смотрела настоящая Мэри Блади – беспощадная убийца, сожжённая несколько веков назад. Чёрные как уголь волосы, светло-голубые глаза, белая кожа. Она была прекрасна, как и в семнадцатом веке. Её зеркальное отражение в лице Саммер выглядело также прекрасно, не было на нем только сияющей улыбки и блеска в глазах от радости пойманной жертвы, и глаза Мэри Блади были окружены чёрными тенями. Нахождение в Петрансусе явно доставляло ей удовольствие, город мечты для любительницы наводить ужас.

Наконец-то Мэри Блади и Саммер встретились лицом к лицу, вернее у одной из них своего лица не было. Саммер совсем не показывала виду, что боится. Конечно, ведь она – свидетель последнего солнечного затмения, и не испугалась даже спустившейся на землю тьмы.

– Я ведь не боюсь тебя, как же ты смеешь подходить ко мне. Одна из вас уже отпустила меня за эти сутки, – говорила Саммер.

– Как долго я ждала эту ночь, чтобы вновь получить своё тело, – говорила Мэри Блади, не отпуская с лица улыбку, манера разговора её была язвительна.

– В этом городе достаточно тел, ты можешь выбрать любое, – Саммер тоже попыталась съязвить.

– Твоё благородство границ не знает, но я пришла отомстить. Ты уже слышала, что люди научились освобождать себя от страхов. А слышала, что эти страхи теперь преследуют их вживую, воплотившись?

Это немыслимо, что кто-то научил простых людей навыку воплощения. Теперь догадайся, как я оказалась здесь, – Мэри Блади улыбнулась сильнее обычного, Саммер начала ощущать внутри себя беспокойство. – Ты ведь боишься меня, настолько сильно боишься, что испугалась своего нарисованного лика, увидев, насколько ты похожа на меня.

А где твой жёлтый шарик, Саммер? Надежда вновь увидеть солнце, как это трогательно. Ты должна быть на Рынке вместе со всеми этой ночью.

После этой фразы Мэри Блади попыталась схватить девушку, но та смогла увернуться и пробежать к стеллажам.

– Ты надеялась скрыться от меня? – Мэри Блади засмеялась. – Я же всегда узнаю тебя. – Голоса и тени передвигались за стеллажами, то нагоняя друг друга, то снова отдаляясь. – Или ты испугалась, что все будут винить тебя в произошедшем в этом городе, как когда-то давно, помнишь? – Далее Мэри Блади сменила издевку на крик. – Почему из-за твоих убийств все теперь должны быть убийцами? Ты создала мир убийц. Почему ты повесила эту роль на невинную девочку? Почему ты снова использовала моё имя? – Тень Мэри Блади металась по хранилищу, сбрасывая книги с полок, сама же Мэри искала Саммер, следя за её тенью. Вскоре все стихло, остался только голос, уже стихший, но все ещё издевающийся. – Как ты выдумала меня тогда, выдумала меня и сейчас, но теперь ты сама за все ответишь, поскольку я, кто знает тебя так хорошо, теперь существую.

– Второе твоё воплощение вызвала уже не я, – один голос остановился посреди хранилища, голос Саммер.

– Все будут в расчёте, не волнуйся, – обнадеживающе сказала Мэри.

Мэри Блади нашла Саммер держащейся за стеллажи, тело её было истощенным, хотя не прошло и десяти минут, но страх работает очень быстро. Тон Мэри стал воспитательный и унижающий одновременно:

– Помнишь, как ты жила раньше, Саммер. Это был маленький город, твой отец очень тебя любил, надеялся, что ты добьешься чего-то и прекратишь существование вашего рода, как прислуг. Ты была умной и любопытной.

Чем ты увлеклась в итоге? Связалась с теми, кто сказал тебе, что разбирается в магии и секретах колдовства. Ты училась у них, общалась только с ними. Потом решила, что ты много знаешь и много можешь сама. Ты творила, что хотела: убивала, истязала, обманывала, была властолюбива, считала себя всесильной, а потом вдруг испугалась.

После всего, что наделала, ты просто испугалась, за себя. Бессовестно и подло, как ничтожество. Надеялась избежать кары, испугавшись за душу, и придумала меня. Придумала мне имя, возраст, приписала все свои деяния, заказала свой портрет, указав под ним мое имя, а потом сбежала.