Мистика

- Самый разумный и очень удобный, Ир, а может и самый правильный – там почти гарантия, что больше не накосячит.  Я много думала об этом  еще когда он в лес за мной пошел – это был поступок и очень для меня… вовремя.  Я правда - думала, и - никак, Ир.   Я уже говорила, что  не смогу забыть.  Пыталась представить нас и сразу видела, как вживую...  Не то, как он прыгает на чужой бабе, а как я выхожу в окно с высотки.  Или в руку попадается нож, а не сковорода и тогда я даже не знаю, кому бы прилетело - мне или ему?  Смерть или тюрьма?  Понятно, что сама дура – нужно было развернуться и уйти,  просто плюнуть.  Но я сорвалась.   Вот так сорвалась всего два раза в жизни – тогда и сегодня на вокзале, накрыло…

-  Это абсолютно  разные вещи, Лянка, - шмыгнула носом Ирка.

-  Да...  и Беркутов прав - я моралистка и максималистка - границы моих берегов очерчены слишком четко.  И  черное с белым - основные цвета.  Тогда был черный...  В обезьяннике я думала... что конченная психопатка, а сейчас - что во мне сидит мужик.  Олег тогда оскорбил меня, унизил этой сценой, обидел своим предательством -  это было отчаянье высшей степени.  Смыть оскорбление кровью, прекратить унижение, отстоять свое достоинство, унять поруганную гордость - не женский порыв.  Олегу подойдет Ольга - она мягче,  может даже умнее..

-  Не отвлекайся, мать.  Сегодня что было - белое?

-  Сегодня я показала себя дурой.  Думаешь, он зря спросил... а-а, ты же ушла... Он спросил - зачем его искали?  Вызвали, набросились... человек в недоумении.  И я тоже, Ир.  Я тоже в нем, гадство!  Тогда было отчаянье высочайшей пробы, а сегодня  - торжество Веры.  Я поверила в чудо, в милосердие, в то, что справедливость - она есть, что действительно - воздастся...  Перепугала мужика...  он истуканом стоял...

-  Да не совсем... так, чтобы уж честно, - хихикнула она.

-  Может, хотел так остановить меня, привести в сознание?  Шоковой терапией.  Хотя получилось очень даже... но это просто то мое состояние - полета над землей.  Господи,  Ирка, как же хочется верить - какое чувство светлое и радостное, какой душевный подъем, ощущение почти непереносимого счастья!  А уже не получается - ушло...  Но что я опять?  Мы же про Олега?   С ним ничего не получится -  я еще не рассказывала тебе, как на меня ходили смотреть  менты.  Я в камере с решеткой вместо двери, а они, как в цирке.  И шутили вроде, а я цепенела, потому что эта девочка, она рассказывала страшные вещи…  Ир!  С Олегом – все.  Хорошо, что он понял.  А  Ольга приехала из Москвы, может и сложится у них – она неплохая.  Непонятно тогда – кто будет с бабой Маней?  Хотя я уверена, что одну ее они уже  не оставят.  А может, Олег говорил правду и с  Ольгой  у него ничего нет, и тогда мне его жаль.   Все на этом.  Про этого Николая тоже пока молчим – ничего не знаю, - выдохшись, закончила я.

   Не было слез, было ощущение завершенности, но и не совсем.  Вот если бы и правда  Олег и Ольга…

   К шести вечера мы накрыли стол, Ира забрала Анжелу из школы, Аня была накормлена и упакована в чистый подгузник и одну из обновок, что передал Олег.   Я подготовила портреты и награды Вани, достала его вещи, которые забрала с собой из дома бабы Мани.  Будем говорить и общаться.  Посмотрим…

Глава 44

   Они  пришли к шести часам вечера, дверь открывала я – Ира с дочкой  были заняты на кухне.  Анжик  частенько навязывала свою помощь в готовке, и Ира не отказывалась от нее - учила. Коля  вошел первым и, отведя  мою руку от букета в сторону, покачал головой.

-  Это не тебе, это в одну кучу к извинениям.  А для вас с Аней целая сумка подарков.

-  А это – мое восхищение вами, Алена, -  шагнул следом за ним Николай, протягивая мне букет из палевых кустовых роз – чуть более темных, чем те, что Коля принес Ирке.  Сейчас он был одет в легкие светлые джинсы и белую тенниску – она очень шла к его загорелому лицу.  Улыбался широко и немного лукаво.  Нахально напоминая о перроне?

    Я пригласила обоих в комнату и после короткого разговора с Ирой и Анжиком,  решила, что сейчас самое время познакомить гостей с Аней.  Нужно было  показать брату племянницу и предъявить Николаю главное доказательство того, что все, что ему рассказали  – чистая  правда.  Да и  наш живчик как раз  не спал.  Накормленная и чистая, дочка лупила  по связке погремушек, подвешенных в изголовье кроватки.   В нашей с ней комнате  пахло маленьким ребенком – особый нежный  запах, тонкий и неповторимый.

   Брат расслабленно заулыбался,  рассматривая Аню,  а потом вдруг вскинулся и  трижды, будто шутя,  сплюнул в сторону.

-  Коль, что это было? – засмеялась я.

-  Та бабаня…  сказала, что так нужно, а то еще сглазим.  Фотографировать до крещения запретила.  Бабские суеверия, конечно.  Но я по своим знаю, что лучше перебдеть…