Мистицизм

(3) Утверждаемый на уровне догмата постулат о существовании "Астрального Света", или всеобщей действующей силы, и постулат о "силе воли" дополняются третьим постулатом — доктриной Аналогии, скрытого соответствия между внешностью и реальностью, микрокосмом человека и макрокосмом вселенной, видимым и невидимым мирами. Именно здесь находится в оккультизме само основание его спекуляций на трансцендентных реалиях. Quod superius sicut quod inferius[353] — первые слова Изумрудной Скрижали, некогда приписывавшейся самому Гермесу Трисмегисту, — представляют собой аксиому, с которой должны были бы согласиться все платоники. Эта аксиома-догмат играет большую роль в теории мистицизма, который, придерживаясь почтительного признания полной «инаковости» и непостижимости Божественного, всегда предполагал, что путь индивидуальной души к любовному единению с Абсолютом в каком-то смысле аналогичен пути, которым вселенная движется к своему завершению в Боге.

Понятие аналогии в конечном счете определяет религиозные представления каждого народа, а широтой своего применения напоминает истины веры. Оно в равной мере охватывает явления видимого мира — становящиеся, таким образом, зеркалом невидимого, — символы религии, утомительные аргументы «Аналогии» Батлера, аллегории каббалы и духовного учения алхимиков, а также ту детскую "доктрину сигнатур", на которой строилась значительная часть средневековой науки. "Аналогия, — говорит Леви,[354] — представляет собой последнее слово науки и первое слово веры… Это единственный возможный посредник между видимым и невидимым, между конечным и бесконечным". Магия здесь отчетливо определяет свои собственные ограничения, делая рискованный шаг от утилитарного к универсальному и облекаясь в соответствующую доктрину, которую не может принять ни один мистик и которая, будучи доведенной до своего логического завершения, превратила бы поиск бесконечного в игру с угадыванием.

В аргументации посредством аналогии оккультисты заходят так далеко, что здесь это попросту невозможно описать. Вооружившись этим факелом, они высвечивают темнейшие, самые устрашающие тайны жизни и, не колеблясь, отбрасывают гротескную тень этих таинств на невидимый мир. Принцип соответствия, несомненно, справедлив, покуда он применяется в разумных пределах. Он был допущен в систему каббалы, хотя эта глубокая и проницательная философия вовсе не придавала ему того значения, каким он наделяется в герметической «науке». Принцип этот охотно принимался многими мистиками. Бёме и Сведенборг воспользовались этим методом для преподнесения миру своих интуиции. Он неявно признается мыслителями многих других школ; его влиянием пронизаны лучшие периоды в истории литературы. Томас Браун говорил отнюдь не только от своего имени, когда заявлял в хорошо известном пассаже "Religio Medici": "Критически настроенные школы никогда не сумеют своими насмешками разубедить меня в философии Гермеса (то есть Трисмегиста), согласно которой этот видимый мир есть лишь отображение невидимого, где, как на портрете, вещи изображаются не истинно, но в двусмысленных формах, лишь подражая некоей реальной субстанции, содержащейся в невидимой основе". Такой смысл аналогии, что бы ни говорили "критически настроенные школы", действительно служит основанием всякого совершенного произведения искусства. "Интуитивное восприятие скрытых аналогий в вещах, — говорит Хэзлитт в "Английских романистах", — или, как можно его назвать, инстинкт воображения, вероятно, является именно той особенностью, которая запечатлевает характер гениальности на произведениях искусства больше, чем какое бы то ни было иное обстоятельство".

Итак, стержневую доктрину магии можно резюмировать следующим образом:

Существует сверхчувственная реальная "космическая среда", лежащая в основании осязаемого, видимого мира, его пронизывающая и на него воздействующая, доступная описанию в категориях как философии, так и физики.

Имеется установившаяся аналогия и равновесие между реальным невидимым миром и теми иллюзорными манифестациями, которые мы называем чувственно воспринимаемым миром.

Эта аналогия поддается выявлению, а это равновесие — контролю со стороны дисциплинированной воли человека, таким образом становящегося властелином судьбы и себя самого.