Мистицизм

Что же может сделать священник с этим непокорным, который свои видения ставит выше толкований Писаний, даваемых Церковью, и который на все требования послушания и подчинения отвечает утверждением своей неотъемлемой духовной свободы? — Также ничего; потому что мистик не служит священнику, как и священник не служит мистику. Эта непреклонность мистика нарушает установленный порядок Церкви. От этого происходит та непрерывная борьба, в которой священник кажется торжествующим, тогда как в конце неизменно побеждает мистик. Борьба кажется неравной: священник имеет за собой всю силу величественной традиции, многовековой истории, неизменного авторитета; тогда как мистик совершенно одинок. Но на самом деле борьба не столь неравна, как она кажется, потому что мистик черпает свои силы из источника, дающего начало всем религиям, он погружается в поток вечно возрождающихся вод, в поток вечной Истины. Поэтому, в этой постоянно возобновляющейся борьбе, священник всегда победитель в мире материальном, в виде формы, — и всегда побежденный в мире духовном. Зачастую мистик, осужденный, преследуемый, гонимый, пока живет в своем физическом теле, становится, как только он оставляет его, святым для своих гонителей, гласом истины для той самой Церкви, которая осудила его на молчание, краеугольным камнем тех самых стен, которые были для него тюрьмой.

В католической церкви, где эта борьба ведется из века в век, она всегда приводит к одному и тому же результату: Тереза Авьела (d'Aviela), которую духовник ее порицает и осуждает, становится для следующих поколений Св. Терезой. Сколько мужчин и женщин, на которых на которых смотрели с недоверием и презрением их современники, стали потом центрами света, к которым тянулись тысячи верующих сердец… Быть может, так и должно это быть до тех пор, пока не засияет вновь божественная Мудрость, потому что иначе всякий мечтатель мог быть принят за мистика, а истерия за откровение. Если истинный мистик может непоколебимо стоять под тяжестью оскорблений, за то он один может сказать, хотя бы в самом аду: "Я знаю". Католическая церковь, а также и Православная сохранили систематическую тренировку в религиозной жизни, настоящую подготовку к оккультной жизни, которая всегда признавалась в теории, хотя на практике подвергалась сомнению и оспаривалась. Поэтому в этой Церкви столько святых такой духовной красоты, что невольно прощаешь ее жестокости за ту широкую волну духовной жизни, которая излилась на бесплодную пустыню внешнего мира. Осуждая суровость и жестокость Католической церкви, нужно и понять также, что она сурово защищала и охраняла ту самую почву, которая давала возможность развиться и расцвести подобным семенам святости. Протестантство не сумело сохранить оккультные традиции и систематическую тренировку, и потому в нем нет почвы, на которой редкий цветок святости мог бы укорениться и возрасти. Мистики протестантской общины очень немногочисленны, хотя гигантская фигура Якова Бёме возвышается величественно, как бы указывая, что даже отсутствие традиций и тренировки не может заглушить голос Бога, живущего в человеке. Протестантство более, чем какая-либо форма христианства, нуждается в присутствии мистиков в своей среде и в соприкосновении с духом живым, чтобы спасти себя от мертвящей буквы.

Теософия есть утверждение мистицизма в недрах всякой живой религии; утверждение реальности и ценности мистического ведения. Среди поколения, воспитанного на современной науке, скептически настроенного и склонного к критике, Теософия утверждает и возвещает превосходство духовного мира. Смело смотря в лицо современным жрецам науки и критики, признавая блестящие результаты, достигнутые историческими исследованиями и научными исканиями, — она вещает несравненную красоту и величие царства Духа, реально познаваемое и видимое. Первое переживание мистика — это прямое общение с невидимым, соприкасание с невидимыми реальностями, прохождение с открытыми очами в потусторонние миры. Авторитету мистик противопоставляет опыт, вере — знание. Гарантией его утверждений является торжество переживаний всех тех, которые когда-либо проникали в области, скрытые от обычных взоров. Результатом мистических опытов и переживаний является толкование всех доктрин и писаний, толкование, оправдываемое скорее тем светом, который оно проживает, освещая темные и непонятные доктрины, чем рассудочной аргументацией. Такова всегда была работа просветленных.

Пример это лучше всего покажет. Возьмём доктрину искупления.