Мистицизм

Однако мистик, как и все одаренные люди, — это прежде всего человек, а уж затем в той или иной степени художник, то есть причастный искусству носитель творческого начала. Если мы не примем это во внимание и, увлекшись мистицизмом как искусством, позволим себе отвлечься от изучения роста индивидуальности мистика, мы допустим грубую, хотя и довольно распространенную ошибку. Бытие, а не Делание представляет собой основную цель мистика, поэтому именно Бытие должно находиться в центре внимания изучающего мистицизм. Мы рассмотрели для полноты картины все основные формы мистической деятельности, которые могут проявляться при ориентации внутренней жизни мистика на трансцендентное, однако эта деятельность, разумеется, не сводится к какому-либо частному ее аспекту: например, экстаз в равной степени присущ и мистическому обращению, и "мистическому бракосочетанию" души. В то же время у мистиков, предрасположенных к восприятию голосов и видений, эта способность может наблюдаться на любом этапе их внутреннего развития. Голоса и видения в одинаковой мере иллюстрируют и объясняют как испытания очищением, так и радости озарения, нередко знаменуя собой переходный период от одного мистического состояния к другому.

Однако здесь имеется одно исключение. Наиболее интенсивный период великого погружения во тьму, который обычно отделяет "первую мистическую жизнь", или путь озарения, от "второй мистической жизни", или пути единения, как правило, представляет собой период пустоты и стагнации во всем, что касается мистической деятельности. Глухую ночь, когда она воцаряется в душе, редко озаряют видения и оглашают голоса. Одно из ее ужасных испытаний в том и состоит, что человек, который уже овладел даром молитвы и созерцания, теперь, судя по всему, его полностью утратил. С внутренней высоты, достижение которой далось такими большими усилиями, душа вдруг обнаруживает себя низринутой на самое дно. Окаменевшее сердце, беспросветная тоска, апатия, одиночество — такими словами описывают свои страдания те, кто окунается в темный огонь очищения. Теперь пора поближе познакомиться с этим периодом жизни каждого, в ком осуществляется его мистический дар.

Нами уже были выявлены[834] основные психологические черты естественного мистического развития. Мы видели, что оно по своей сути представляет собой стремление найти некое новое равновесие, нечто вроде точки опоры на трансцендентных уровнях реальности. Мы также упоминали, что на пути к этому свершению душа переживает последовательность перепадов между "состояниями удовольствия" и "состояниями страдания". Такого рода закономерность можно сформулировать и по-иному: она указывает на упорядоченное движение всего сознания в направлении к высшим центрам [higher centres]. В ходе этого движения углубляющиеся положительные переживания становятся все более изнурительными для еще неразвитого органа трансцендентального восприятия и потому уравновешиваются отрицательными, которые и находят выражение в регрессе всего сознания, в ослаблении умственных способностей и волевого начала, в появлении, а затем засилии негативных эмоций и т. п.

Таким образом, за открытие своей причастности к Божественному Совершенству, которое дается в результате "мистического пробуждения", душе приходится платить горьким осознанием удручающего собственного несовершенства. Столкновение в душе этих двух крайностей приводит ее к необходимости изнурительных трудов над собою на пути очищения. Преображающее экстатическое восприятие Абсолюта, которое пришло с озарением и сполна в нем проявилось, несет в себе свою противоположность — осознание обособленности души от Абсолюта в Его непостижимости. В течение всего периода проявления озаренного сознания душа, как правило, полностью удовлетворена: для нее нет никаких сомнений в том, что в своем видении Вечности, в своем глубоком и благоговейном осознании Бога она достигла предела своих стремлений. Однако рано или поздно дает о себе знать психологическая усталость, состояние озарения начинает исподволь вытесняться компенсирующим его отрицательным состоянием, которое проявляется как сгущающаяся тьма и нарастающая безысходность. Это ощущение столь глубоко и сильно, что затмевает собой любое осознание Трансцендентного, повергая душу в великие страдания, называемые глухой ночью.

Как и многие другие обстоятельства Мистического Пути, глухую ночь можно расценивать двояко. Мы можем рассматривать ее с точки зрения: 1) психолога, — как этап духовного [mental] развития, описываемый более или менее механическими законами, которые любые перипетии душевной жизни человека сводят к элементарному объяснению; 2) самого мистика, — что и позволяет видеть в ней, напротив, прежде всего ее духовный аспект — ее роль в перестройке характера и росте "нового человека", ее место в мистическом "преображении в Боге".