Мистицизм

Как и случившееся на Голгофе, история о восхождении человеческого духа к совершенству заканчивается в саду — там, где все зарождается и цветет, где перед нами полные красок и благоуханий дали Эдема. Тайный смысл этой истории сокрыт в полноте Божественного Творчества — не в биологическом прозябании, а в освящении жизнью в преизобилии, жизнью вечной. Итогом такой жизни является достижение Богочеловечества, которое впредь не покинет каждого, кто его обрел, которое живет в нас и с нами[976] — как странник, работник на ниве Господней, гость за столом и друг, все превратности судьбы разделивший с нами как трапезу. Вот что нам поведали мистики, вот какова их история. Пробудившись раньше других, они отправились в путь, доверившись своей пламенной и великодушной любви. Мы же — те, кто никак не решится на абсолютно серьезную встречу с Реальностью, — можем пока лишь, всматриваясь в их волшебное зеркало, вслушиваясь в их разрозненные голоса, гадать о судьбе, уготованной человечеству.

Благодаря своей преданной любви избранники Абсолюта с честью выдержали испытание земной жизнью и достигли наивысшего, чего можно достичь в этом мире, — стали сынами Бога. Они не устрашились крестных мук. Они смотрели смерти в лицо. Блаженство и агония равно взывали к ним и встретили в их сердцах героический отклик. Зима для них закончилась, и пришло время весеннего пения птиц. И вот на рассвете из чащи росистого сада им навстречу выходит новая Жизнь — неугасимая и вечно прекрасная!

Et hoc intellegere,

quis hominum dabit homini?

Quis angelus angelo?

Quis angelus homini?

A te petatur, In te quaeratur,

Ad te pulsetur,

Sic, sic accipietur, sic invenietur, sic aperietur.[977]

Приложение Краткий очерк истории западноевропейского мистицизма

от начала христианской эпохи до кончины Уильяма Блейка

Если попытаться представить ход развития европейского мистицизма в указанный период с помощью хронологической кривой, пики и падения которой на протяжении столетий отражали бы наличие или отсутствие мистиков и мистических учений, то мы обнаружим, что периоды расцвета мистической деятельности примерно соответствуют особенно значительным всплескам художественного, материального и интеллектуального развития цивилизации. Расцвет мистицизма, как правило, наступает вслед за прогрессом в других сферах жизнедеятельности человека и, по-видимому, является их завершением — очевидно, всплески жизненных сил, на волне которых человек предпринимал новые попытки покорения вселенной, на завершающей стадии приводили к появлению героических личностей, пытавшихся закрепить достижения в сфере духа. Когда наука, политика, литература и искусство, в которых неизменно и с достаточной полнотой отражается характер эпохи, достигали своих вершин, где гений данной эпохи воплощался в величайших произведениях, на сцене появлялись мистики, которые подхватывали факел и несли его дальше. Это дает право сравнивать мистицизм с великолепным цветением духовных способностей человечества — венца творения, в котором находит свое полное выражение характер той или иной исторической эпохи.

Так, например, XIII век в совершенстве выразил средневековые идеалы религии, искусства, философии и общественной жизни. К этому времени относится распространение готической архитектуры, формирование рыцарских орденов и расцвет схоластической философии. В XIII веке жило множество святых, которых затруднительно назвать собственно мистиками — хотя в общем к концу столетия число мистиков значительно возросло. Однако следующий век — XIV — дает многочисленные примеры жизней великих созерцателей, которые переносят свою деятельность на духовный уровень, направляя интеллектуальную энергию, романтизм и страстность средневекового склада психики на разрешение глубочайших тайн трансцендентной жизни. Далее, в XVI веке, наблюдается сильнейший подъем жизненных сил, не оставивший камня на камне от прежнего уклада; это был век Ренессанса, век перестройки всего средневекового мира в соответствии с принципами гуманизма. И вряд ли цивилизация в этот период достигла бы такого расцвета, не окажись на сцене истории целая плеяда великих мистиков позднего Возрождения во главе со св. Терезой. Если великую и неугомонную жизнь человеческого рода попытаться описать прибегнув к банальной метафоре волнующегося моря, то можно сказать, что каждая волна, вздымающаяся из глубин, несет на своем гребне прирожденных мистиков.