Митральезы Белого генерала. Часть вторая

— К счастью, да, — кивнул артиллерист. — Текинцы не успели или не захотели зарыть колодцы и собирались испортить воду в них, кинув туда разлагающиеся трупы, убитых ими здешних жителей. За этим занятием их и застали наши казаки.

— И как?

— Двоих подстрелили, остальные дали стрекача. Но я, собственно, по другому поводу. Наверняка, местные оставили и спрятали здесь запасы продовольствия. Теперь их надобно найти. Я намерен послать на фуражировку всех ездовых, и ваших тоже. Это приказ!

Поскольку ездовые для морской батареи были приданы как раз от четвертой батареи, возражений не последовало. К тому же поиски фуража или продовольствия были делом обыкновенным. Обычно его старались захватить и вывезти, а если не получалось, предавали огню. Главное было не допустить попадания припасов к противнику, а для этого все средства хороши.

— Есть, — ответил Шеман, приложив руку к козырьку фуражки. — Еще что-нибудь, господин капитан?

— Нет, то есть да. Если у вас нет поручений к кондуктору Будищеву, быть может, вы пошлете его вместе с ездовыми?

— Вы, полагаете, он может быть полезен?

— Уверен в этом. Ваш подчиненный – прирожденный барантач. Если уж тут есть хоть что-нибудь, то он непременно найдет.

— Хорошо. Дмитрий Николаевич, вы слышали?

— Так точно, — хмуро отвечал Будищев, которому вовсе не улыбалось таскаться по окрестностям аула в поисках ухоронок, сделанных изобретательными туркменами.

Но делать было нечего, приказ есть приказ, и ему, откозыряв, пришлось отправляться на поиски «сокровищ местного Али-бабы».

— Послушай, а что значит «барантач»? — тихонько поинтересовался у него перед уходом Майер.

— Что-то типа грабителя, — буркнул он в ответ. — Ну или человек, который может все достать.

— Достать, это мне понятно, но отчего же сразу грабитель?

— Оттого, Сашка, что если есть добро, то у него по любому имеется хозяин. А поскольку сейчас идет война… сам понимаешь.

— Это называется «реквизиция».

— Ага. Если ты у кого-то забираешь, то реквизиция, а если у тебя, грабеж!

— Кондуктор, вы еще здесь? — вопросительно приподнял бровь Шеман.

— Уже бегу, ваше благородие. Можно даже сказать, скачу!

Интуиция не подвела Полковникова. Действительно, прежде чем уйти, местные попытались спрятать свои припасы в неглубоких ямах, сделанных в разных укромных местах. Но замаскировать их как следует, времени у них не было, так что импровизированные фуражиры быстро нашли несколько таких ухоронок, подчас, в самых неожиданных местах.

— Все просто, братцы-кролики, — объяснял своим подчиненным Будищев. — Если земля мягкая, стало быть, там что-то зарыли. А если это настолько ценное, чтобы не полениться и закопать, значит, оно нам нужно! Это понятно?

В принципе, вчерашние крестьяне и сами бы неплохо справились с подобным заданием, но дело в том, что они были не единственными. Прочие военные и в особенности казаки, были также не прочь пополнить свои запасы. Причем, кубанцы частенько пытались отжать в свою пользу найденное другими. И вот тут Дмитрий оказался незаменим.

— Ишь какие, — закричал на только что окончивших раскопки солдат, бородатый урядник-таманец. — Мы это первые нашли!

— С чего бы это? — возмутился тяжело дышащий ездовой. — Мы раскопали, стало быть, наше!

— Вольно же вам было жилы рвать, а только мы все одно первые!

— Слышь, Непейвода! — положил конец дискуссии, вышедший из близлежащего дома Будищев. — Ну-ка, вали отсюда, пока ветер без сучков!

— Чаво? — не повернув головы, отозвался казак.

— Я сказал, пошел вон!

Урядник на мгновение подобрался, как будто собираясь взяться за шашку, но затем узнал моряка, отличившегося на Бендессенском перевале, и расплылся в хитрой улыбке.

— Здоровеньки булы, Митрий Миколаевич!

— И тебе не хворать, Петруха.

— Никак нашли чего?

— Нашли.

— Так поделились бы!

— А харя не треснет?

— Еще ни разу не треснула.

— Все равно перетопчешься.

— Ой, я, кажись, перепутал, — всплеснул руками казак, будто и впрямь ошибся и стал разворачивать своего коня. — Мы в соседнем базу[11] яму нашли, а не в этом.

— Ее и раскапывайте, — уже вслед ему ответил кондуктор, затем ухмыльнулся и покачал головой. — Вот же хитрожопый кубаноид!

Интересное дело, но после памятного боя у Бендессенского перевала и последующего скандала с Бриллингом рядовые казаки-таманцы относились к странному моряку, в одночасье ставшему известным, со своеобразной симпатией. А вот офицеры, особенно немцы с поляками, напротив, держались весьма отчужденно и даже враждебно. Впрочем, Дмитрию на их мнение было, по его выражению, глубоко фиолетово. Что в данном случае может означать этот цвет, никто толком не понял, но, тем не менее, многим оригинальный образ мыслей Будищева показался настолько интересным, что у него появились подражатели из числа молодых офицеров.