Митральезы для Белого генерала

Подавали на импровизированном рауте блюда местной кухни и конечно же шашлык. Причем, если последний был пожарен маркитантами-армянами, то плов, манты и запеченное в бараньем желудке мясо доставили местные туркмены. Каким образом не знающий местных наречий Будищев ухитрился с ними сговориться, никто не знал, но согласно всеобщему мнению, угощение было выше всяких похвал. Что еще более интересно, напитки, предложенные гостям, также оказались весьма хороши. То есть вино и впрямь было кахетинским с лучших виноградников Алазанской долины, а водка — настоящим хлебным полугаром, а не той гадостью, что под ее видом продавали торговцы.

Как водится на офицерских пирушках, разговор после первых тостов в честь гостеприимного хозяина вскоре перешел к минувшему делу, а также ожидаемым в связи с этим наградам. Несомненными героями рекогносцировки были артиллеристы, и собравшиеся не без удовольствия перебирали возможные варианты наград. К примеру, прапорщик Панпушко, прикрывавший отход, вполне мог рассчитывать на «клюкву»[19], а уже имевший ордена Святой Анны и Святого Станислава третьих степеней и Владимира с мечами и бантом Полковников вполне мог стать и георгиевским кавалером.

Придя к столь положительному выводу, собравшиеся дружно выпили за здоровье будущих кавалеров и не менее дружно закусили, чем бог послал, или точнее ухитрился раздобыть хитрец Будищев.

— А как ловко Дмитрий Николаевич с митральезами вперед выдвинулся, — с пьяным смехом вспомнил один из гостей, украшенный адъютантским аксельбантом на мундире. — Право слово, пойди все по-другому, быть бы ему кавалером!

— Сложись все по-другому, — запальчиво прервал его Майер, — мы вряд ли вернулись сюда живыми! Слава богу, с Михаилом Дмитриевичем ничего не случилось, а то я не берусь даже предположить, чем могло бы все обернуться.

— Давайте выпьем за его превосходительство, — немного заплетающимся голосом провозгласил поручик Берг, — за генерала Скобелева. Ура!

— Ура! Ура! Ура! — тут же подхватили это предложение все присутствующие.

— А как он с красноводцами, а? — снова встрял штабной. — Классически, господа. Под неприятельским огнем ружейные приемы! И правильно, доложу я вам. Ведь они — канальи, совсем воевать разучились! И строем, строем, чтобы себя не забывали. А вы, кондуктор, тогда, помнится, опять высунулись? Нет, я понимаю, что приказ, а вот не надо было! Пусть бы сами, в штыки!

— Что-то ты, брат, совсем зарапортовался, — добродушно прервал излияния адъютанта сосед.

— Эрдели больше не наливать, — криво усмехнулся Будищев.

— Что?! Я не позволю!

— Что, не согласны с господином штабным? — с легкой усмешкой поинтересовался у хозяина Полковников.

— Нет, — коротко отрезал Дмитрий.

— О чем ты? — удивленно переспросил услышавший их Майер.

— Да так, ни о чем, — отмахнулся тот, не желая ввязываться в спор.

— Но соображения у вас есть? — не отставал капитан.

Капитан Полковников был молод, высок и хорош собой, той особенной мужественной красотой, которая часто заставляет трепетать сердца дам в гарнизонных стоянках. Иными словами, артиллерист был заядлым сердцеедом, чтобы не сказать бабником. Другой его страстью были карты, и не без взаимности. Обычно говорят, что карты благоволят лишь тем, кому не везет в любви, но капитан был счастливым исключением из этого правила. Прекрасное знание математики давало ему возможность сделать верный расчет, а редкое хладнокровие и решительность позволяли воспользоваться им.

— Петр Васильевич, — прервал его Шеман. — А отчего вы так часто стреляли гранатами? Кажется, в открытом сражении шрапнель дает больше возможностей поразить неприятеля?

— Вы, несомненно, правы, Николай Николаевич, — развел руками капитан. — Но дело в том, что пушки у нас новые, снаряды к ним тоже новые. Не привыкли еще мои канониры к ним. Тем более что первые шрапнели у нас появились не так уж и давно. Не успели мы еще осознать их действенность.

— Понятно.

— Но зато ваши митральезы также выше всяких похвал, не так ли?

— Несомненно. Скажу, не кривя душой, я не ожидал подобного эффекта. Все же господин Будищев прекрасно знает сильные и слабые стороны своего изобретения и умеет использовать и те и другие с максимальной пользой.

— А вы довольны, Дмитрий Николаевич?

— Говоря по правде, нет, господа.

— Что так?

— На существующих лафетах у пулеметов слишком низкая подвижность. Мы часто просто не успевали прибыть в нужную точку, чтобы прижать противника огнем.

— И какой же вы видите выход?

— Необходимы более легкие станки, по типу экспериментальной треноги. В идеале, чтобы пулемет мог нести один номер.

— Что же делать остальным?

— Подносить патроны. Много патронов. Три тысячи на ствол, что мы брали в поход, на самом деле, ни о чем!

— Вы думаете?

— Уверен!

— Неужели вы полагаете, что руки солдат или в вашем случае матросов более подходят для переноски огнеприпасов, нежели зарядные ящики?

— Я полагаю, что в данном случае можно вообще обойтись без них. Нужны повозки, запряженные парой лошадей. В каждой пулемет и запасы патронов. Огонь вести прямо с повозки и, в случае надобности, быстро менять позицию.