Митридат против Римских легионов. Это наша война!

Поэтому к решительному приступу Луций Корнелий готовился особенно тщательно, а когда все было готово, дал сигнал к атаке. Тысячи римлян пошли вперед, одни приставили лестницы к укреплениям и стали карабкаться наверх, другие стали подкапывать стены. Судя по описаниям источников, упорного сопротивления легионеры на этом участке действительно не встретили, потому что защитников было очень мало, да и истощены они были до последней степени — римляне перевалили через гребень стены и хлынули в беззащитный город. А часть солдат осталась на месте и начала торопливо срывать до основания стену между Пирейскими и Священными воротами, поскольку через этот пролом проконсул должен был торжественно вступить в город.

В ночь на 1 марта 86 г. до н. э. завоеватель вступил в поверженные Афины: «грозный, под рев бесчисленных труб и рогов, под победные клики и улюлюканье солдат, которые, получив от Суллы позволение грабить и убивать, с обнаженными мечами носились по узким улицам. Убитых не считали, и вплоть до сего дня лишь по огромному пространству, залитому тогда кровью, судят об их множестве.Ведь, не говоря уже о тех, кто погиб в других частях города, только резня вокруг Площади обагрила кровью весь Керамик по самые Двойные ворота, а многие говорят, что кровь вытекла за ворота и затопила пригород.Но сколь ни велико было число людей, погибших насильственной смертью, не меньше было и тех, что покончили с собой, скорбя об участи родного города, который, как они думали, ожидало разрушение»(Плутарх). О том беспределе, который творили озверевшие победители, рассказывает и Аппиан; становится просто жутко, когда читаешь эти свидетельства. «Сулла ворвался в город, и в Афинах началось ужасное и безжалостное избиение. Ни бежать они не могли вследствие истощения, ни пощады не оказывалось ни детям, ни женщинам — Сулла приказал всех попадавшихся на пути избивать в гневе на их поспешный и нелепый переход на сторону варваров и раздраженный их неумеренными оскорблениями. Очень многие, услышав об этом приказе, сами бросались к убийцам, чтобы они скорее выполнили свое дело».Вот оно — истинное лицо римских завоевателей, вот что они несли побежденным народам, которые хотели просто жить по своим законам и обычаям, а не подчиняться грубой воле политиканов из курии на берегах Тибра. Город захлебнулся в собственной крови, и тяжелые сандалии легионеров растоптали остатки греческой свободы. А учитывая маниакальное стремление консула овладеть Афинами любой ценой, можно представить, как он повел себя, когда это произошло, — свирепость и жестокость Суллы были общеизвестны. Пламя бушевало над Афинами, тысячи людей бежали от огня, и тогда римский командующий распорядился тушить пожар, не потому, что хотел спасти город, а потому, что в огне могла сгореть и желанная военная добыча: «Сулле удалось остановить пожар города, но зато он отдал его на разграбление войску» (Аппиан). Все как всегда — Карфаген и Коринф, Сиракузы и Амбракия, десятки и сотни других, более мелких городков, а теперь вот и Афины. Город Тезея и Солона, Фемистокла и Перикла пал под ударами варваров с Запада и был полностью разграблен. Хорошо, что еще с землей не сровняли, и мы до сих пор можем любоваться наследием великой греческой культуры. А ведь могли и сровнять, да еще плугом провести и солью посыпать, это у них в порядке вещей было.