Мю Цефея. Магия геометрии

— Когда я поступила в академию… Ну, ты знаешь, все мы были бестолочами. Но я считала, что должна быть лучше всех — как же, школа с отличием, родители смотрят, нет права на ошибку… Знаешь, как иногда нагоняют страха. Особенно когда решила сделать что-то наперекор, доказать, что можешь решать за себя сама, взлететь — и обжечься. Сколько себя помню, я всегда жила в напряжении: вдруг не справлюсь, вдруг опозорю своих родителей — как я посмотрю им в глаза? Вроде выросла, а все равно… А училась так себе, неважно, и постоянно грызла себя за это. И в личной жизни — вечные нелады, и на работу я поначалу устроилась не ту — посчитала, что не дотягиваю до навигатора, и сидела мелким клерком, составляла карты. А ночами слушала музыку, мечтала и пыталась летать. Без усилителя, понимаешь? — Она невесело рассмеялась. — А когда нашла в себе силы попробовать навигацию, то не получалось ни черта. Точнее, мне так казалось. Тогда-то я и сломалась. Знаешь… Нет, наверное, тьмы сильнее, чем та, что меня накрыла. У меня просто руки опускались, я не могла ничего делать, ни с кем общаться… Знаешь, я ведь всерьез думала о самоубийстве! Однажды я взяла корабль, летела по трассе и почувствовала что-то тяжелое, не нанесенное на карту — планетоид или звезду, не важно. Ты, наверное, понял — это было здесь, это после меня место пометили на карте. И вот… Так мне тогда захотелось втесаться в эту штуку, в самое сердце — чтобы разнесло на всю вселенную, будто и не было меня никогда, не рождалась такая девочка. Знаешь, что меня тогда остановило?

Элина прикрыла глаза, словно вспоминая.

— Корабль, — наконец продолжила она. — Мне стало жалко его. Он ведь не виноват, что я такая дура… А те, кто готовится лететь на нем, — как им без него? А компания? Сколько сил других людей вложено в это корабль!

Она вздохнула.

— Я отвернула в последний момент. А потом возвратилась домой и занялась собой. Пропила таблетки, занялась аутотренингом, с врачами побеседовала. А самое главное — запретила себе печалиться, думать о плохом, оценивать себя так, будто я — самая большая неудачница во вселенной, никчемный, ненужный человек. Запретила, и все. Заставила себя любить. Вот только мне снится иногда ночами, что… Что не успела я.

Она поднялась, взяла гитару.

— Может быть, я все же очень хотела жить. Просто чуть-чуть не успела. Спасибо, что украсил мой мир.

— Но подожди! А как же твоя работа? Сколько лет ты на службе?

— Значит, где-то была такая вероятность. Я нашла ее или успела создать перед гибелью. Все просто!

Пальцы легко коснулись струн, и вокруг зашелестел ветер. Кажется, будет гроза…

— Спасибо тебе, Егор. А теперь иди и не спорь. Помнишь, мы говорили, что стазис можно взломать изнутри и уничтожить? Так вот, нам удалось. Мы стронули линии судьбы — ты сам можешь это увидеть. Самое время уходить, пока сезон навигации открыт.

Она прижала ладонь к моей груди, дотронулась губами — легкий поцелуй на прощание.

И сила, влекущая меня, — такая, которой бесполезно сопротивляться, — сила притяжения, сдирающая одежду и бросающая меня в кенгуриную сумку так быстро и властно, что я не успеваю противиться. И одинокая прямая линия вероятности, уводящая за горизонт событий.

Тряхнуло.

— Егор, я понимаю, что ты сейчас ощущаешь, — конечно, это решил поговорить компьютер, — но должен сообщить…

— Пошел ты к черту со своей психотерапией! — заорал я что есть мочи — и в голове, и голосом, так, что осаднил связки о зонд питания. — Разворачивай, мне нужна посадка!

— Так вот, — невозмутимо продолжила машина, — сообщаю, что все члены экипажа моего уважаемого электронного соплеменника спасены — в точном соответствии с расчетами! Теперь они направляются домой.

— А мы?

— И мы — домой. Но сначала я должен получить указания.

— Что с Элиной?!

— Как я понимаю, она осталась на планете. Она дала мне команду на взлет сразу, как только забросила тебя внутрь.

Я опешил.

— Так — подожди, — это была она?

— Да. Она сама по себе очень сильный навигатор, а в условиях абсолютной детерминированности внешней среды способности человека к изменению вероятности проявляются сильнее всего.

— Человека?

— Да. А кого еще?

Цветные круги мелькали перед глазами. Она что, решила погибнуть под развалинами построенного когда-то мирка? Или самоуничтожиться вместе с фантомом, частью которого является? Так, постой: если ее судьба берет начало здесь, то от границы фантома потянется ниточка. И по ней, как по нити Ариадны, можно будет спуститься в самую суть, до таблички с надписью «Входящие, оставьте упованья!».

Или продираться сквозь барьеры — тому, кто никогда здесь не был.

Через созданные тобой барьеры. Через страх, воплотившийся в момент боли и отчаяния, через то, чему не суждено было случиться, но что родилось потому, что ты этого хотела.

Иногда мы попадаем в ад. Но чаще мы создаем его сами.

«Зови, зови, декабрь, ищи себе зимы…»

— Что?

— Веди меня сквозь лимб, мой преданный секстан. Мы возвращаемся.

— Я сомневаюсь, что один навигатор сможет…

— Зато я не сомневаюсь. Это абсолютно определено.