Мю Цефея. Переломный момент

— Черт с ними! И с тобой! Если бы только ты ответила, я бы показал тебя Белому, и всё было бы хорошо!

Он подлетел к Тее и с силой потряс ее за плечи. Девочка — тварь? андроид? Тея — моталась в руках, как безвольная кукла.

«Кукла и есть!»

— Чего тебе нужно?! Я заботился, говорил с тобой, читал. Черт, одевал и мыл волосы!

Теперь это всё казалось настолько глупым, что воспоминания хотелось зубами выгрызть из памяти. Идеальные черты Теи расплывались перед глазами.

Ши занес было руку, но только отвернулся и провел рукавом по лицу.

Вспомнилось лицо Эмили, обиженное, испуганное. Лицо Теи не выражало ничего.

— Извини. Даже если ты не понимаешь, даже если кукла. Это я дурак. И Ворона с его «железом».

Теперь он понял, что мечты были зря. Даже если бы Тея говорила. Белый еще мог бы прислушаться, но остальные — никогда. И поэтому Белый не стал бы слушать тоже. Твари существуют только для того, чтобы убивать или умирать. А убивать Тея не могла. По ведомой одной ей — и, возможно, еще Матери — причине.

Упав на колени перед тахтой, Ши вытащил из сумки карту и уставился на четкие разноцветные линии. Белый мог играть словами сколько угодно. Может, у Ши и не было уверенности в том, что следует делать, зато уж точно так, как сейчас, продолжаться не могло. Подхватив походный рюкзак, он двинулся к выходу, но у самой двери помедлил.

Если он не вернется, то рано или поздно кто-то все-таки зайдет, и тогда… Он оглянулся на Тею, которая смотрела на него в упор. От тряски прядь волос снова упала на лицо, прикрыв почерневшую щеку, в глубине которой поблескивал металл. Ши поймал себя на мысли, что прежде ему нравилось больше. Словно раны делали Тею больше человеком. Он вздохнул и отвернулся.

— Прости.

Добравшись до развилки, отмеченной в блокноте тремя точками, Ши помедлил. Прямо в нескольких сотнях шагов находилась секция с магазинами. Там всегда можно было что-то найти. Если не еду, так инструменты. Иногда на них даже оставались герметичные мешки. Если, конечно, крысы не добирались первыми. Никогда он не понимал, что такого вкусного крысы находили в пластике. Где-то за углом раздавался ровный плеск: трубы, по которым все еще шла вода, сохранились не лучше инструментов. Здесь, в пустом холодном коридоре, где Ши мог коснуться пальцами вытянутых рук обеих стен, мир казался мертвым. Таким, что дальше идти не хотелось вовсе. В тусклом свете фонаря блестели потеки влаги на изъеденных стенах. Стяжки на пучках толстых проводов под низким потолком кое-где полопались, и разноцветные тяжелые змеи свисали как гирлянды на картинках в книгах.

Когда-то он пытался рассказать о праздновании Нового года, но Толстяк поднял его на смех. Праздновать простую смену года, какой в этом смысл? Он не смог возразить тогда, а Белый и Эмили промолчали. Здесь, внизу, всегда была ночь. Всегда было одно-единственное время года. Еще одна вещь, которую у них отняли.

Ши пригасил свет налобного фонарика и прислушался. Отсюда еще можно было спокойно вернуться, и никто не заметил бы отлучки. Он даже мог бы зайти за продуктами или фломастерами. Он представил, как обрадуется Эмили. Вспомнил спокойное лицо Теи. Глупо. Андроида даже без повреждений никто бы уже не принял за ребенка. По крайней мере здесь, в подгороде. Сравнить ее хотя бы с Эмили. У Теи оставалась чистая, светлая кожа. У нее не было ни царапин, ни вечных синяков от того, что приходилось постоянно спешить, карабкаясь по узким металлическим лестницам, и прятаться. Наверняка и в голосе ее не было этой вечной хриплости от сырого воздуха, этого дурацкого кашля. Она была просто слишком живой. И одновременно — мертвой.

Ши отвернулся от знакомого коридора и решительно полез вверх по узкому трапу. Люк, который не открывали уже два года, поддавался тяжело, но все же ему удалось повернуть запор. Дальше открывался низкий технический уровень, неудобный, но относительно безопасный. Почему-то твари его не любили. Возможно, из-за обилия проводов и труб или по каким-то своим программным причинам. Главное — это позволяло выжить.

— Я не думаю, что он так уж плох. — Ши отвлекся от горелки и оглянулся. Тея сидела в углу и смотрела на него правым глазом. Левый был, как обычно, прикрыт спутанными грязными волосами. Ему казалось, что когда-то они были красивого пшеничного оттенка, но могли оказаться и еще светлее. Бобы на сковородке сердито зашипели, и он поспешно пошевелил их ложкой, которую Эмили вырезала на его день рождения давным-давно. Вечность назад, когда они только устроились здесь, в служебных тоннелях под одним из нежилых уровней.