Мю Цефея. Переломный момент

Михаил Успенский «Райская машина»: показан страх не только перед предательством верхов, но и перед тотальностью пропаганды, которая оказывается ничуть не менее жесткой, чем в самые тоталитарные времена. По сюжету некий интровертный интеллигент прожил несколько лет в лесу — и, когда вышел, увидел, что люди массово собираются на Химэй. На этом космическом объекте всем хватит земли, воздуха и свободного времени. Герой прекрасно видит, что пропаганда переселения — откровенная липа. Фактически идет геноцид. Однако Успенский великолепно показал, что если сегодня возникнет нужда отправить вас в газовую камеру — то будут гнать не пулеметом, но топорной пропагандой, в которую вы поверите, потому что она будет звучать из каждого буквально утюга и в нее будут верить все вокруг.

Оппонирует тенденции антиглобализма Владимир Сорокин с повестью «День опричника» (2006), где основной опасностью показана самоизоляция. Формально Россия может сохранить независимость, но если не интегрируется в мировое разделение труда, попытается закрыться от культурного обмена, то буквально за два десятилетия скатится в средневековье. Герой романа — самый настоящий опричник, который еще помнит, как был студентом. Сейчас каждый его день похож на кровавый кутеж, когда он без устали истребляет проигравших царедворцев, жжет книги, корчует все, что может быть основанием для нового, для иного. Экономика уже давно построена на таможенных платежах — дорога из Китая в Европу позволяет как-то жить государству. Хотя вполне ясно, что тотальный откат к варварству приведет к утрате остатков военного потенциала…

Романом, который фактически закрыл тему, стал «S.N.U.F.F.» Виктора Пелевина.

Продемонстрирована очень устойчивая социальная система, которая прямо копирует отношение нынешних развитых стран с третьим миром. Все продвинутые технологии, вся наука и бо́льшая часть искусства существуют на некоем летающем сфероиде, который называется офшаром (от «офшора» — безналоговой зоны). Жители офшара копируют образ жизни современных обитателей мегаполисов: для них нет никакого «снаружи», а есть лишь «внутри». Жизнь в ячейках собственных квартир, виртуальные радости и медленно сходящее с ума общество. Институт семьи фактически уничтожен.

Внизу — тщательно поддерживаемое состояние криминальной олигархии: любой чиновник для успешной карьеры должен больше воровать, а уворованное можно спрятать лишь на офшаре, куда бо́льшая часть успешных коррупционеров в итоге и переезжает. Сам по себе этот «приток капитала» — вторичен и не слишком нужен. Задача социального низа — поставлять на офшар ресурсы и детей. При этом культура внизу целенаправленно заменена пошлыми и дурацкими выдумками. Страна именуется Уркаиной, а обители — урками, которые сами желают называть себя орками.

Все социальные выступления орков — срежиссированы, потому как возглавляют их специально назначенные провокаторы. Пелевин довел тенденцию карнавальности «цветных революций» до логичного конца, описывая «Священную войну №221»: толпы орков по традиции выходят на холм, а на них сверху выпускают боевых роботов, оформленных по образам героев комиксов и фэнтезийных произведений. Социальное напряжение общества конвертируется в гладиаторское зрелище. А через год орки снова выйдут на бой — потому что для Уркаины подобное кровопускание стало формой обновления элиты и борьбы с перенаселением.

Но с началом нынешнего десятилетия прямолинейные подходы к раскрытию темы предательства верхов стали уходить с острия антиутопических текстов. Как противостояние между Россией и Западом, так и мировой экономический кризис оказались в первую очередь неоднозначными процессами. Простые прогнозы категорически не оправдываются, уже опростоволосились десятки экспертов, и публика это запомнила. Тексты, которые будут слишком походить на политическую агитацию, не смогут отвечать на мировоззренческие вопросы читателей.

Чисто развлекательная фантастика пошла другим путем. Относительный достаток нулевых годов потребовал снова щекотать нервы обывателя. Но уже не реальными страхами, а игровыми подобиями старых, полузабытых кошмаров.

Дмитрий Глуховский и сотрудничавшие с ним издательства смогли открыть новый этап коммерциализации темы антиутопии. Благодаря легкому языку книги, линейному сюжету и грамотной рекламной кампании роман «Метро 2033» (2005—2007) идеально совпал с образом развлекательного предмета потребления. Основная творческая задача, которая стояла перед автором, — добиться эффекта узнавания: взять максимально знакомые зрителям локации и разыграть там приключения. А что может быть привычнее для горожанина, чем станция метро? Поэтому после ядерной войны, согласно Глуховскому, люди стали жить не в удаленных местах, где был ниже уровень радиации, — но в туннелях и на станциях московского метрополитена. О переселении из разрушенного и зараженного мегаполиса даже не думают. Яркий пример победы маркетинга над здравым смыслом.