Мюрид революции

Сергей Миронович сидел спокойно, вроде бы занятый своими мыслями, но его зоркие глаза замечали все, что происходило в зале.

Съезд поражал пестротой своего состава. В зале присутствовали большевики и меньшевики, эсеры и монархисты, кадеты и анархисты, представители всех политических партий и те, кто не принадлежал ни к какой партии. Много было здесь людей, друг друга ненавидевших, давно враждующих между собой.

Киров выступил с докладом о текущем моменте. Глубоко и основательно он разобрал положение дел в Терской области. Говорил темпераментно, остро.

Кое-кто из меньшевиков и эсеров, сидевших в зале, поежились, так как понимали, что оратор имеет в виду их, но вели себя тихо, смолчали. Они побаивались ввязываться в открытую полемику с советским комиссаром, потому что здесь, на этом съезде, они были в меньшинстве.

После речи Кирова съезд прервал свою работу на двадцать минут, чтобы верующие могли совершить обеденный намаз.

Люди молились здесь же, в зале, подстелив свои черкески и широкополые халаты. Кирова обступила группа большевиков и сочувствующих им. Делегаты от бедноты, которые побойчее, засыпали его вопросами. Меньшевики и эсеры держались несколько в стороне. Там подолгу шушукались, и было во всем их поведении что-то зловещее: очевидно, они делали ставку не на открытую борьбу, а на закулисные интриги и заговоры.

Сергей Миронович еще раньше, увидев Шерипова, приветливо улыбнулся и кивнул ему. Он был рад, что не ошибся в юноше; подошел к нему, положил руку на плечо и стал расспрашивать о том, что нового увидел Асланбек в Чечне.

Вскоре съезд возобновил свою работу. На каждом шагу обнаруживались разногласия, вспыхивали отчаянные споры. Случалось, что разъяренные горцы вскакивали, хватаясь за оружие, готовые сцепиться друг с другом.

— Товарищи, ведите себя сдержаннее! — взывал к залу председательствующий Мурат Гагиев. Он размахивал колокольчиком и старался перекричать расшумевшихся делегатов.

Но вот на трибуну поднялся Асланбек Шерипов.

— Я рад приветствовать свободный съезд свободных народов Терской области от имени чеченского народа, — начал он. — Приехав в Пятигорск, наблюдая за настроением депутатов, за их речами, мы вынесли впечатление, что наш приезд вместе с ингушами был встречен с братской приветливостью… Вы знаете, что во времена самодержавия всем было тяжело, но настоящими пасынками императорской России были чеченцы и ингуши. Вместе с социальным гнетом они терпели и гнет национальный. И вполне понятно поэтому, что после революции их желания и требования пошли по линии национальной. Но когда оба эти народа подошли к разрешению социальных вопросов, то они увидели, что, помимо национального объединения, есть еще и международное, социалистическое… Мы в Национальном совете обсуждали вопрос о власти Совета Народных Комиссаров и пришли к заключению, что она безусловно будет признана чеченским народом… Теперь у нас определенное течение — землю должны получить работающие на ней, без различия племен и религий. Главный вопрос для нас — земельный, а Совет Народных Комиссаров решает его именно так, как мы хотим…

Съезд слушал Шерипова с огромным вниманием; время от времени в левой части зала начинались аплодисменты.

— Киров говорил о горских беках, — продолжал Асланбек, — князьях и узденях, что не они смогут устроить счастье народа, а только сам народ. У нас есть враги народа, но у нас никогда не было беков и князей, мы не делились на сословия, у нас никогда не было крепостного права. И что такое свобода, чеченский народ знает и умеет бороться за свободу, если нужно, и умирать… Вы не найдете среди нас мюридов газавата, но знайте, что мы — мюриды революции!

Зал встретил эти слова бурей оваций.

— Еще раз приветствую съезд, — закончил Асланбек, — и надеюсь, что соединенными силами демократии Терской области он сумеет разрешить все больные вопросы нашей жизни!

— Спасибо за братство, рука ваша не повиснет в воздухе! — крикнул кто-то из зала, покрывая шумные и длительные аплодисменты.

Киров с радостью и гордостью слушал Шерипова. Видя вокруг себя множество взволнованных молодых лиц, он думал: «Мюриды революции, — как он это точно оказал! Вот они — мюриды революции, вот — настоящие герои! Как легко становится на сердце, когда знаешь, что есть на свете такие люди!»

XIV

Весна и лето 1918 пода у Асланбека Шерипова были заполнены самой разнообразной и напряженной работой по установлению Советской власти в Чечне. Он был избран членом Терского Народного Совета, где возглавлял чечено-ингушскую фракцию; кроме того, его назначили комиссаром по национальным делам Терской республики. Ему приходилось без конца разъезжать из города в город, из аула в аул. Много сил и энергии требовала работа по формированию отрядов чеченской Красной Армии. Поэтому о личных делах и думать было некогда.

Как-то он получил очень грустное и серьезное письмо от Хавы. Она молила своего любимого «отойти в сторону от стремительною бега жизни». Асланбек ответил ей письмом: