Мюрид революции

Решид лежал, завернувшись в бурку. Его ранили при очередной атаке бичераховцев. Рана в голени была не тяжелая, но все же пришлось лечь. Так как командир отказался уходить с боевого поста, его поместили тут же, рядом со штабом, в маленькой комнате.

К Газиеву только что заходил сам главнокомандующий Гикало.

— Надо отлежаться. Приказываю тебе это и как начальник, и как медик, — улыбнулся Гикало.

— Есть отлежаться! — ответил Решид, ни словом не обмолвившись, что еще утром ругался с дедом, хозяином дома, который никак не может сделать ему надежный костыль.

В комнате стояла такая тишина, что было слышно, как тикают карманные часики, лежащие около раненого на табуретке. Тут же стоял стакан с недопитым чаем, а чуть поодаль, на уголке стола, слабо мерцала свеча. Тишина эта угнетала раненого командира. «Неужели, — думал он, — все так и закончили без меня?» После ухода главнокомандующего он велел вызвать своего начальника штаба и в самой решительной форме приказал докладывать ему обо всем, что происходит на поле боя, а также допускать к нему всех, с чем бы они ни приходили.

Утомленный беспокойными этими мыслями Газиев задремал. Но едва скрипнула дверь, как он тут же открыл глаза и приподнял голову.

Вошел все тот же Хамид из сотни Шиды Цанаева с донесением. Был он очень бледен, а на лице лежала печать какой-то озабоченности. Согласно обычаю, он прежде всего справился о здоровье командира, потом доложил:

— Шида просил передать вам, товарищ командир, что белоказаки опять скапливают силы на нашем участке; наверно, готовятся к новой атаке.

— Передай Шиде, чтобы ни в коем случае не отступал. А главное — не давайте врагу вклиниться в наши позиции. Не забудьте сказать, чтобы тела погибших выносили с поля боя. Пусть Шида не забывает о чести горца…

— Хорошо, командир, — грустно сказал Хамид.

Разговор был окончен, но юноша не уходил, он стоял не двигаясь, словно ноги его налились свинцом. Встревоженный Газиев еще больше приподнялся с постели и спросил:

— У тебя есть еще что-то ко мне, Хамид?

— Товарищ командир, погибла Петимат…

Газиев непонимающе посмотрел на юношу и сел на край кровати.

— Когда? — спросил он, не узнавая собственного голоса.

— Сегодня. В самом конце боя. Она перевязывала раненого, упавшего во время атаки за гребнем окопа…

— Где она сейчас?

— Мы вынесли ее. Она лежит в пристройке за госпиталем.

Страдание исказило лицо Решида. Не чувствуя собственной боли, он натянул сапоги и подошел к столу, тяжело опираясь на шашку. Петимат — ласковая с друзьями, бесстрашная с врагом, — его первая и, наверно, последняя любовь! Трудно поверить, что ее нет. Хамид стоял опустив голову, чтобы не видеть скорби командира.

— Хамид, — сказал наконец Газиев, — тело Петимат с почетным караулом из десяти всадников доставить к ее родственникам Турловым. Это сделаешь ты.

Командир повернулся навстречу новому гонцу.

Посыльный от Николая Гикало принес радостную весть: в Грозный прибыли Серго Орджоникидзе и Асланбек Шерипов с несколькими сотнями всадников.

…Вечером следующего дня, когда багровое солнце, двигаясь к закату, повисло над темно-синим лесом, Газиев, опираясь на аккуратно обструганную палку, вместе с другими командирами сопровождал Серго, который осматривал боевые позиции на Граничной улице. Рядом с Орджоникидзе шли командующий вооруженными силами города Гикало, военком Терской республики Лавандовский и командующий чеченской Красной Армией Шерипов.

— Какой фланг фронта, на ваш взгляд, наиболее надежен? — спросил Орджоникидзе у Гикало, шагая по траншее, ведущей к центру города.

— Трудно сказать, товарищ комиссар. Мы считаем, что у нас все фланги стойкие, — ответил Николай.

— Ну все-таки? — настаивал комиссар.

— Можно посмотреть Южный, — подумав, предложил Гикало. — Там наш бронепоезд, рабочая Щебелиновка и рядом с ними всадники Газиева.

— Что ты говоришь? — удивился Серго. — У вас и бронепоезд, оказывается, есть?

— Не один, а два.

— Вот это здорово! Нужно на них поглядеть…

Высокого гостя встретил командир бронепоезда Василий Валуев, плотный крепыш небольшого роста, с живыми синими глазами на крупном гладком лице. Поздоровавшись, Серго окинул взглядам цепь вагонов, старательно прикрытых щитами, склепанными из толстых стальных листов.

— С такой машиной никакой враг не страшен, — улыбнулся он Валуеву.

— Машина надежная, товарищ Орджоникидзе. Наш бронепоезд не подведет! — Валуев постучал по металлу.

Серго обошел вагоны бронепоезда. Стены, выложенные толстым листовым железом, выглядели надежными. Внутри были вторые стены, из бревен чинары.

— Материал прочный, товарищ Серго, сами выбирали эти бревна на лесном складе Крыликова, — похвастался Валуев.

— А крыша из чего? — Серго глянул вверх.

— Крыша тоже надежная. Из стали толщиной в мой палец. — Валуев показал свою огромную рабочую руку. — Крыша двойная, внутри она полая. Если о такую крышу ударяется снаряд, она только прогибается, и снаряд отскакивает, словно мячик.

— Хитро придумано, — рассмеялся Серго.

— Это выдумка наших рабочих с завода «Молот».

— Молодцы!