Мюрид революции

Но вот на площади у казачьей школы появились густые толпы атакующих. Освещенное отблесками пожара, лицо Поморцева теперь выражало ужас и безнадежность. Бичераховские вояки вместо привычных выкриков: «Эй, босяки, сдавайтесь!» — трусливо просили пощады. Они забегали в дома и дворы, торопливо сбрасывая амуницию и срывая погоны.

Большинство белоказаков устремились было к вокзалу, но пулеметный огонь валуевцев с бронепоезда заставил их повернуть назад. Тогда беспорядочными толпами побежали они к северной окраине города. Но и здесь не было им спасения. В зареве пожара, сверкая клинками, с раскатистым чеченским «вур-ра» наперерез отступающим неслись конники Асланбека Шерипова.

Орджоникидзе стоял у окна в доме, откуда только что выбили штаб полковника Поморцева, и наблюдал за конной атакой.

Вдруг он обернулся к Гикало и, встревоженный, произнес:

— Смотри, смотри, Николай, что он делает? — и Серго показал на группу несущихся всадников.

Впереди на сером коне скакал Асланбек. Конь нес его сильными бросками, круто выгибая передние ноги. Шерипов первым столкнулся с казаками. Молниеносно взмахивая клинком, он ловко выгибал корпус то в одну, то в другую сторону. Конь, словно угадывая каждое движение его тела, взвивался на дыбы, делал крутые повороты и снова устремлялся в нужном направлении.

Бронепоезд Валуева между тем уже дымил на подступах Ермоловки и шарил по кустам и оврагам своими прожекторами; там пытались отсидеться многие отступающие казаки.

На северной стороне города, прорезанной глубоким руслом реки Чимилха, стоял батальон Ивана Радченко. Подпустив белоказаков на близкое расстояние, красноармейцы бросились на них с такой дикой яростью, что те сразу в панике разбежались. Здесь перемешалось все — люди, кони, повозки…

Боясь, что в ночной свалке бойцы могут перестрелять своих, Радченко скомандовал:

— На штыки врага, на штыки!

Так в ноябрьскую ночь 1918 года революционные войска пошли на решительный штурм. Бичераховцы не выдержали натиска и, оставив город, еле добрались до Терека, потеряв более половины своего состава.

После боя, на рассвете, командиры и комиссары революционных войск заседали в штабе у Николая Гикало. Когда обо всем было переговорено и собрались расходиться, Иван Радченко подошел к Асланбеку.

— Товарищ Шерипов, — сказал он, — разрешите мне преподнести вам как командующему чеченской Красной Армией вот это ружье, — он протянул длинное кремневое ружье, украшенное широкими медными кольцами.

— Что это за ружье, товарищ Радченко? — спросил Асланбек, удивленно разглядывая подарок.

— Как мне рассказали, у этого ружья очень интересная история, — ответил Радченко. — Владелец его — Ваша Гойтукаев из Хадис-Юрта, бедный крестьянин. Он пал смертью храбрых в схватке с врагами революции. Когда ему говорили: «Ваша, брось это ружье, возьми себе пятизарядную винтовку», он отвечал: «Нет, товарищи, это не обыкновенное ружье, оно поражает врагов трудового народа, как из пушки». Так и погиб он, не расставаясь с ним…

Асланбек от волнения почувствовал комок в горле.

— Спасибо, товарищ Радченко, за подарок! — сказал он. — Вот завершится наша борьба, начнем жить мирно и строить, тогда мы это ружье передадим в музей.

Словно отдавая воинскую почесть храброму мюриду революции Ваше из Хадис-Юрта, все присутствующие с минуту стояли молча, глядя на кремневое ружье.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

История нашей борьбы за свободу написана собственной кровью народа.

Асланбек Шерипов

I

Шел грозный 1919 год…

Многочисленная деникинская армия, укрепившаяся на Дону, начала наступление на юг. Она захватила Кубань, Ставропольщину, и, когда все еще дули сырые февральские ветры, ее передовые части под командованием генералов Ляхова, Шатилова и Геймана тремя колоннами подошли к Моздоку, Червленной и ингушскому аулу Далакову.

Генерал Гейман предложил далаковцам: сложить оружие, выдать всех сочувствующих большевикам и открыть его войскам дорогу на юг. Но вооруженные ингуши ответили, что не сдадут им ни одной винтовки, не выдадут ни одного человека и не позволят пройти через их земли в Чечню.

Штабные офицеры предлагали генералу обойти непокорных ингушей и двигаться через Моздок, но командующий армейской группой генерал Эрдели из Майкопа приказал: «Взять Далаково штурмом и идти напрямик».

К обеду ингуши вернули белым их последнего парламентера с новым и окончательным отказом повиноваться приказу генерала. И сейчас же вслед за этим по холмам, вдоль берега Камбилеевки беспорядочно затрещали выстрелы. В ответ бухнуло орудие, другое, и где-то впереди в тумане надрывно застрекотал пулемет.

Ингуши и прибывшие им на помощь курсанты Владикавказской пехотной школы, хотя и упорно сопротивлялись, были выбиты из своих окопов, но вскоре снова густыми толпами бросились под огонь вражеских пулеметов и овладели прежней позицией.

За каждый крошечный холмик завязывались ожесточенные бои. Белые несли непредвиденные потери. И все же аул был сожжен, и войска генерала Геймана через сотни трупов двинулись на юг.