Мюзик-холл на Гроув-Лейн

– Лучше сознайся, дорогая! – Имоджен вдруг рассмеялась, однако веселья в её смехе не чувствовалось. – Мисс Адамсон у нас такая любопытная, что ей просто невмоготу, если она не докопается до правды. Я вот честно признаюсь, не дожидаясь разоблачения, что та шутка с платьем – моя затея. Я решила, что подобный конфуз лишь развлечёт публику и нисколько не повлияет на сборы, а вот для Люсиль эта история обернётся позором и заставит уйти из театра. Да только всё впустую! – Имоджен старалась не встречаться взглядом с Филиппом, который смотрел на неё с мрачным недоверием. – Эту чертовку было ничем не пронять.

– Не верьте ей, – поднялся со своего места Гумберт Пропп, умоляюще сложив ладони. – Мисс Прайс переволновалась и сама не понимает, что говорит. Платье Люсиль испортил я, только я один. Мисс Прайс понятия не имела, что я собираюсь делать, и не несёт никакой ответственности за мои действия. Я готов подтвердить свои слова под присягой, если возникнет такая необходимость, сэр, – и он поклонился в сторону инспектора.

– Мистер Пропп, да сядьте вы, ради бога! – Эффи с досадой дёрнула его за фалду пиджака, заставив опуститься на место. – Да, да! Это я выдернула её мерзкий цветок из горшка! Ну, довольны, мисс Адамсон?

Оливия особого довольства не выказала.

– А вы, мисс Кингсли? – Мардж вздрогнула. – Дохлая мышь на подушке, – напомнила она.

– Мышь – это кто-то другой, – без тени сомнения заявила Эффи, защищая подругу. – Вот честно, мисс Адамсон, с мышью это точно не к Марджи. Она их до смерти боится.

Вновь замигал свет, но на это уже никто не обратил внимания. Атмосфера в гостиной пансиона на Камберуэлл-Гроув ощутимо сгустилась.

– Да будет вам, мисс Адамсон. Далась вам эта мышь, – нетерпеливо поморщился Тревишем. – Вы обещали сами знаете что, а вместо этого возитесь с какой-то дохлой мышью.

Оливия поняла, что злоупотребила терпением инспектора, и послушно приступила к следующей части своего плана.

– Прошу прощения, сэр. Я и правда несколько увлеклась, но всё же задам последний вопрос. Мисс Кингсли, скажите, вам нравилась мисс Бирнбаум? У вас были к ней счёты, она лишила вас расположения мистера Пирса и не упускала случая помучить, но она вам нравилась, ведь так?

– Д-да, наверное, – Мардж пожала плечами. – Она была так красива…

Оливия кивнула.

– Мистер Пирс с вами согласен. И не только он.

Видя непонимание на лицах присутствующих, Оливия пояснила:

– Я не случайно заостряю ваше внимание на особенностях характера мисс Бирнбаум, поверьте. Я хочу рассказать вам историю её жизни, и тогда, быть может, мы поймём, почему её ждал такой трагический итог. Дело в том, что женщина, которую все знали как Люсиль Бирнбаум, многие годы была известна под другим именем. Эмма де Марни – так она представлялась, намекая на своё якобы аристократическое происхождение. Она была прирождённой авантюристкой и притворщицей – не актрисой, нет! – именно что притворщицей. Могла изобразить кого угодно, но чаще всего невинную жертву обстоятельств и людской жестокости. На этот крючок попадались даже очень умные мужчины, и винить их в этом сложно. Повторюсь, Люсиль, или Эмма, была прирождённой авантюристкой и лгуньей. Кстати, любопытный факт – до того, как назваться Эммой де Марни, она носила фамилию Смит.

Эта новость произвела на присутствующих невероятный эффект, и лишь Рафаил спокойно сидел на своём месте у камина, поглаживая бороду и глядя на Оливию с любопытством и некоторой гордостью. Интуиция подсказывала ему, что его ученица не просто так затеяла номер с сюрпризами.

– Мистер Смит, Эмма – это её настоящее имя? – спросила Оливия.

– О нет! – запрокинув голову, иллюзионист рассмеялся. – Но оно всегда ей очень нравилось. Когда мы были женаты, её звали по-другому, и я бы не хотел озвучивать её настоящее имя, если позволите. Пусть у меня останется хотя бы оно.

– Ну и ну! Вот это новости, – с придыханием произнесла Эффи и закинула в рот марципановый шарик.

Свет на первом этаже погас и тут же вновь зажёгся.