Мизерере

— У вас романтический взгляд на человека. Вы полагаете, что его следует любить, уважать за его доброту, великодушие, ум. Но это ложный взгляд. Человек — извращенное создание. Ошибка природы. У науки должна быть одна цель: исправлятъ, воспитывать, очищать. Конечный результат — Новый Человек.

Тишина. Бумажный шорох. Джексон пытается успокоиться.

Он продолжает прокурорским тоном:

— Мы здесь, чтобы установить степень вашей вины в событиях, потрясших Европу в сороковом — сорок четвертом годах. Вы, наверное, скажете, что выполняли приказы?

— Нет. Приказы ничего не значили. Я лишь проводил свои исследования.

— Думаете, так вам удастся выйти сухим из воды?

— Я и не стремлюсь выйти сухим из воды. Напротив. После меня другие продолжат мое дело. Через пятьдесят, через сто лет случившееся будет забыто. Страх, шок, вечные «никогда больше» — все это пройдет. И тогда сила возродится, могучая как никогда.

— В своих проповедях вы приводите слова Христа, святого Франциска Ассизского. По-вашему, как Бог оценивает преступную силу нацизма?

Странное покашливание. Касдан и Волокин переглянулись В тот же миг оба поняли: посторонний шум — это смешок Хартманна. Сухой, короткий, резкий.

— Преступная сила, как вы ее называете, и есть сам Бог. Мы были лишь Его орудием. Все это — часть неизбежного прогресса.

— Вы сумасшедший.

В очередной раз слова вырвались у Джексона непроизвольно. Они странно звучали в устах психиатра. Врач сменил тему, презрительно спросив:

— А как, по-вашему, распознать таких, как вы? Я имею в виду, нацистов?

— Очень просто. Наша одежда провоняла горелой плотью.

— Что?

Новый смешок. Очередное потрескивание.

— Я шучу. Ничто не отличает нас от низших существ. Вернее, невозможно заметить это различие. Как раз потому, что вы смотрите на нас снизу вверх. Из глубины вашего непробиваемого человеческого здравого смысла, всего того, что, как вам кажется, вам положено разделять с другими: чувство жалости, солидарности, взаимного уважения. Мы ничего подобного не испытываем. Это бы помешало нашему предназначению.

Вздох Джексона. Презрение сменилось усталостью. Гнев — подавленностью.

— Что делать с такими людьми, как вы? Что делать с немцами?

— Есть лишь один выход: истребить нас всех до единого. Вам следует нас искоренить. Иначе мы всегда будем трудиться над нашим делом. Мы запрограммированы, понимаете? В нашей крови живут ростки новой расы. Расы, которая диктует наш выбор. Расы, у которой вскоре появятся новые свойства. Если вы не уничтожите всех нас, вам не удастся помешать развитию этой высшей расы.

Стук отодвигаемого стула: Джексон поднялся.

— На сегодня остановимся на этом.

— Могу я получить копию записи?

— Для чего?

— Чтобы слушать музыку голосов. То, что мы сказали сегодня… между слов.

— Не понимаю.