Мхитар Спарапет

Константин сообщал, что дела в Нахичеване идут хорошо: укрепили крепостные стены, нашли мастеров, умеющих готовить порох. Народ полон решимости защищать свой город. И хотя турки вроде бы спокойно сидят в Ереване, нахичеванцы вооружились от мала до велика и готовы к бою. Есть слухи, что Абдулла намерен со дня на день покинуть Тавриз. Константин сообщал еще и о том, что в Нахичеване видели Тэр-Аветиса. Пробыв там всего один день, он удалился в монастырь Вардананц в Астапете.

Князь Баяндур сообщал из Верхнего Кашатахка, что он дал знать о своем приезде арцахцам и они группами, вооруженные, приходят и вливаются в войско. А еще князь просил Мхитара поторопиться с прибытием, арцахцы, мол, с нетерпением ждут Верховного властителя, не терпится им выступить против турок.

Мхитар повелел передать Константину приказ, чтобы зорко следил, куда, в каком направлении уйдет из Тавриза Абдулла, и тотчас сообщил бы ему. Баяндуру и мелику Егану наказал ждать его прихода и без него выступлений против врага без нужды не предпринимать.

Мхитар ждал Гоар. Она запаздывала. Что только не лезло в голову: может, обижена, а может, и того хуже — охладела к нему и тем, что не откликается на зов, хочет отомстить за пережитую боль, хочет заставить страдать?..

Терпение Мхитара истощилось. Не мог он больше ждать Гоар. Приказал готовиться к выступлению в Арцах.

По случаю проводов снова пировали. Замок Бархудара опять гремел и сотрясался от зурны и гусанских песен. Рекой лилось вино. Пили и воины. Все веселились. Мрачным и злым был лишь Верховный властитель. В душе он рвал и метал. Гоар не только не приехала, даже не удостоила ответом. Каково это?

К полуночи все утихло. Мхитар отпустил военачальников, попрощался с хндзорескцами и направился в отведенную ему опочивальню. Холод одинокой обители на сей раз резанул его в самое сердце. Вдруг почудилось, будто в соседней комнате слышится голос Сатеник. Он представил лицо жены, отчетливо увидел выражение муки и терзания на нем, потянулся, хотел погладить, обнять и… пришел в себя. Стремительно повернулся к двери и трижды хлопнул в ладоши. На пороге появился Бандур-Закария.

— Уйдем отсюда, отец Закария! Вернусь из Арцаха, уйдем в Дзагедзор! Не упрекай меня ни в чем. Я несчастен! Все, все потерял! Последний нищий богаче меня! Кругом мрак! И в душе моей мрак. Света хочу, света!..

Старик на минуту вышел и вернулся с Агароном. Они зажгли восковые свечи.

— Еще, еще света! — требовал Мхитар. — Разве не видите, здесь всюду мрак! Дайте еще света.

Агарон со страхом посмотрел на отца. «Что с ним такое? — подумал сын. — Неужто этого человека со стальной волей может так сломить горе? И почему именно сейчас, когда осуществилось то, к чему он стремился, ради чего пожертвовал родными и близкими, так опустились его плечи?»

Агарон принес новые светильники. Комната наводнилась светом.

— А теперь уйдите! — замахал руками Мхитар. — Вам надо отдохнуть. Утром — поход. Мы с Агароном пойдем на Арцах, а ты, отец Закария, отправишься в Дзагедзор. Ступайте.

Бандур-Закария поправил Мхитару постель. Тот разделся и лег. Старик и Агарон принялись гасить свечи. Мхитар попросил одну оставить горящей.

— Не спится мне, пусть светит, все не так будет муторно на душе. — Он закутался в одеяло. Сын и старик тихо вышли и закрыли дверь.

Хотя в комнате было очень тепло, Мхитара знобило. И сон не шел. Перед глазами неотступно стояли Сатеник и сын Давид. Вспомнился и Тэр-Аветис. Решил наутро послать человека, пусть разыщет несчастного и приведет в армию. «Если он того пожелает, — подумал Мхитар, — я снова возвеличу его».

Образ жены не исчезал. Почему она преследует его, не дает покоя? Может, судит за то, что он послал за Гоар, боится, что забудет ее, женится на Гоар? Напрасно! Этого Мхитар никогда не сделает. Не опорочит он памяти незабвенной Сатеник…

Но что это? Какой-то шорох! Кто-то вошел в комнату? Гоар? Кому же еще быть.

Мхитар откинул одеяло и вскочил с постели. В слабом мерцании свечи он разглядел в углу пять-шесть человек с обнаженными мечами. Мхитар не испугался, только удивился.

— Кто вы? — спросил он и в тот же миг сорвал висевший у изголовья меч.

Первый удар Мхитар нанес, еще не сознавая, что же происходит.

Шестеро с мечами наступали на него. Он встал во весь рост на тахте и отбросил их. Ему удалось сорвать со стены еще и щит.

— Проснитесь!.. — закричал он во всю мощь своего голоса и с отчаянием подумал, что сейчас может рухнуть все добытое за многие годы ценою крови и жизни.

— Проснитесь, здесь заговорщики!..

Он нанес щитом тяжелый удар кому-то, чья голова была закутана в белый башлык. Башлык слетел, и Мхитар узнал человека. Это был сотник Мигран. Мхитар резко взмахнул саблей, но удар пришелся уже по другому заговорщику. Рубанул и свалил еще двоих. Но отбиться от остальных и отойти к двери не удалось…

— Помогите!.. — снова закричал он.

Из-за двери послышался голос сына:

— Держись, отец, я пробиваюсь к тебе!

Один из заговорщиков, прятавшийся где-то за дверью, вонзил меч в спину Агарона. Тот упал навзничь.