Младороссы

Первую неделю Одри навещала несчастного Винни каждый день, надеясь, что к нему скоро вернутся его жизнелюбие и оптимизм, однако дни шли за днями, а настроение Винни, чья нога заживала медленно и болезненно, не менялось. Мрачное состояние, в котором он пребывал большую часть времени, периодически прерывалось вспышками гнева, которые обрушивались как на окружающих, по большей части представителей медицинского персонала, так и тех, кто приходил его проведать, и в частности на саму Одри. Поэтому на второй неделе пребывания Винни в больнице, Одри навещала его уже через день, а на третьей зашла все один раз и то пробыла недолго, и под предлогом, что ей назначена встреча с подругой, поспешила уйти. Поэтому, когда тем же днем к ней заехал Дмитрий, как всегда элегантный и в хорошем расположении духа, она с радостью приняла его предложение отправиться в итальянский ресторан.

***

Мари читала книгу в своей комнате лежа в постели, когда Дмитрий после свидания с Одри в итальянском ресторане вернулся домой. Она читала «Обрыв» Гончарова. В прежние времена, в России, она не очень жаловала русскую литературу. Возможно, это было следствием принуждения, которому она подвергалась со стороны своих наставников в детстве, которые требовали от нее чтения классиков. Поэтому долгие годы, она вообще не притрагивалась к произведениям на русском языке, предпочитая французских, английских и немецких авторов, которых читала в подлиннике, но затем, оказавшись в отрыве от русской почвы, она почувствовала непреодолимую тягу к русской культуре, которая стала для нее в изгнании средством самоидентификации. Она жадно перечитала прозу Пушкина и Гоголя, и испытала чувство подобное тому, какое испытывает странник в пустыне, найдя посреди равнодушных ко всему живому песков, животворящий оазис и жадно пьющего спасительную влагу. Затем она взяла в руки Гончарова. Читая «Обрыв», она быстро узнала в тридцатипятилетнем герое Райском Дмитрия; не состоявшийся ни на одном выбранном поприще, Райский, как и Дмитрий был наделен открытой душой и стремлением наполнить свою жизнь высоким смыслом. Райский также потерпел крах и в любви, но это от того, думала Мари, что у него не было заботливой и любящей сестры, которая могла бы поспособствовать, направить его в сторону хорошей девушки. Благо у Дмитрия есть она. Дойдя до места, где Вера дает холодную отповедь попыткам Райского сблизиться с ней, Мари негодовала – как она слепа, не видя искренние чувства, которые питал к ней Райский и как она жестока, делая это в ультимативной форме. Душевные перипетии Мари были прерваны стуком в дверь.

– Входи, – сказала Мари и закрыла книгу.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Дмитрий со светящимися от радости глазами и перекинутым через плечо пиджаком. По его виду все было понятно без слов, но Мари хотела подробностей.

– Расскажешь мне что-нибудь? – спросила она.

– Что ты хочешь знать? – в свою очередь спросил Дмитрий, усевшись у ног Мари и прислонившись спиной к стене.

– Я думаю, эта девушка идеально подходит для тебя.

– Я тоже так думаю, но…

Дмитрий тяжело вздохнул.

– Что «но»?

Мари забеспокоилась – какое еще может быть «но», когда все складывается так благоприятно? Она положила книгу на ночной столик и села поближе к Дмитрию.

– Что не так? – спросила она – Она нравится тебе, уверена, что твои чувства взаимны, что тебя останавливает?

– Что ты там читаешь? – вдруг спросил Дмитрий, глядя на книгу – Тебе еще рано жить бульварным женским чтивом.

– Это не бульварное женское чтиво, а ты не уходи от вопроса.

Дмитрий замолчал, словно давая понять, что не желает отвечать на вопрос, но затем вдруг заговорил:

– Я думал об Одри, и да ты, наверное, права, сделай я ей предложение, она ответит согласием, но…

– Да что же это за «но»?! – не выдержала Мари.

– Что я могу ей дать кроме своей любви? – сказал Дмитрий и вопрошающе посмотрел на сестру – Что я могу ей предложить, когда мы все потеряли? Торговый агент не лучшая партия для дочери миллионера.

Эти слова настолько возмутили Мари, что, вскочив с постели, она принялась в ночной рубашке расхаживать по комнате, нисколько не смущаясь Дмитрия, хотя последний раз он видел ее в таком наряде, еще во времена их отрочества в Москве.

– Как ты можешь так говорить! Да мы потеряли наши дворцы, имения, авто, счета в банке, но разве это главное для семейного счастья. Посмотри на меня! Когда я выходила за Вильгельма, у нас было все это, но разве мы были счастливы? Ни одной минуты.

– Ваш брак был продиктован политическими интересами и не мог быть счастливым, – возразил Дмитрий.

– Да, – согласилась Мари – Но отсутствие материальных забот могло бы помочь нашей семейной жизни, но не помогло.

– Ничто не может помочь мертворожденному плоду.