Младороссы

– Это ведомство нуждается в более серьезной ревизии, чем все прочие, поскольку выполняло и выполняет самую грязную и кровавую работу, а всех чекистов, бывших и нынешних, мы сами привлечем к ответу, – сказал он – Однако неумно было бы отвергать некоторые методы работы, принятые в ЧК. Нравится нам или нет, но они действительно создали мощную разведку, которая своими щупальцами опутала всю русскую эмиграцию.

Дмитрий отдал тарелку с закусками официанту и, взяв у того салфетку, принялся вытирать руки.

– Какие такие методы? – спросил он – Методы подкупа? Методы шантажа? Методы провокации?

– Нет, нет, ваше высочество! – воскликнул Казем-Бек, сообразив, что Дмитрий одним легким приемом уложил его на татами их интеллектуального спора – Нет, нет, что вы? Мы будем использовать, если нам вообще это понадобится, только те методы, которые приемлемы в цивилизованном обществе.

– Методы большевиков в цивилизованном обществе?! Это что-то новенькое.

Внезапное вмешательство Дмитрия, сбило Казем-Бека с толку, и он на ходу обдумывал какие аргументы предъявить, понимая, что не все они пригодны для данного случая. На самом деле он думал гораздо радикальнее и жестче и будь перед ним не Дмитрий, а кто-нибудь другой, он без стеснения высказал бы свои мысли, но перед ним был тот, кто был, и Казем-Беку приходилось подбирать формулировки.

– Ваше высочество, – начал он – Я понимаю, как вам неприятно слышать какие-либо панегирики в адрес большевиков, но поверьте даже здесь, вы не единственный кто потерял своих родственников от рук этих убийц. Но скорбь по нашим близким не должна ослеплять нас, и мы не должны отказываться от каких-либо новшеств в деле возрождения нашей Родины, только потому, что они были введены недостойными людьми.

Молодежь, слушавшая их спор, ждала нового вопроса от Дмитрия, но он молчал. Ему было неприятно, всякий раз, когда он слышал какие-либо оправдательные или хвалебные нотки в адрес большевиков, убивших его отца, но сейчас в словах этого молодого резонера, который, наверное, и Россию покинул совсем в юном возрасте, он слышал нечто свежее и небанальное.

Молчание Дмитрия показалось Казем-Беку зловещим. Он уже представил, как сейчас Дмитрий обзовет его мальчишкой, который по собственному опыту не сталкивался с большевиками, и не знает кто это такие, словом услышит то, что обычно слышал от представителей старшего поколения, тех, кого молодежь прозвала «зубрами», но вместо этого Дмитрий улыбнулся и подошел к нему.

– Кажется, мы не представлены? Как вас зовут?

Казем-Бек выдохнул.

– Александр Казем-Бек, – ответил он.

***

Следующий час на вилле «Алам», Дмитрий провел в обществе Казем-Бека и его жены Светланы (он оказался прав насчет девушки с пирожным). Они сидели за столом, под свисавшими над ними листьями пальмы, пили шампанское и Казем-Бек говорил без остановки, а Дмитрий слушал. Светлана и иногда вставляла короткие реплики.

Дмитрий узнал, что Казем-Беку было всего двадцать три (Светлана была на несколько лет старше и уже родила дочь), и свою фамилию, как и свои черные как смоль волосы, он унаследовал от своего предка, известного востоковеда, перса знатного происхождения, перешедшего из ислама в христианство Александра Касимовича Казем-Бека. Он принадлежал также к одной из ветвей Толстых и среди его родственников, дальних и близких, было много людей занимавших видные посты в прежней России, чем Казем-Бек очень гордился. Дмитрий также узнал, что одиннадцать лет тому назад, когда он сам был в нынешнем возрасте Казем-Бека, и, надев походную форму, отправился в числе первых полков на Восточный фронт Первой мировой, подросток Казем-Бек проживал в Царском Селе, столь любимом Дмитрием, и верховодил царскосельским отрядом скаутов, которые тогда появились в России. Казем-Бек по возрасту не принял участия в войне, не довелось ему повоевать и в Гражданскую, а в начале 1920 года он вместе с родителями и сестрой покинул Россию на пароходе, одном из тех последних, что отчалили из Новороссийска. Теперь он служил в банке, но совершенно не переносил эту работу и все свои мысли сосредоточил на «Союзе младороссов» – движении русской молодежи, где занимал руководящую должность и где его почтительно именовали «Глава». Слова Казем-Бека о том, чтобы заимствовать у большевиков, все, что только может послужить им самим, навели Дмитрия на размышления о пристрастности его собственных оценок и большевиков, и всего, что произошло в России. После гибели отца всякий раз, когда в его присутствии звучало слово «большевики», он внутренне проклинал их, выбирая самые крепкие выражения. Однако сейчас, с подачи этого совсем молодого человека, который не перенес и десятую долю тех страданий, которые выпали на его долю, после крушения прежнего строя, Дмитрий впервые задумался над тем, чтобы возвыситься над собственным горем и непредвзято посмотреть на то, что произошло в России.