Младшая сестра

— Хорошее это дело! — вырвалось у Арама. — А мне здесь и в марте и после марта не довелось сцепиться с врагом — пришлось нести охрану на промыслах, следить за порядком.

— Скажи спасибо, что уследили! — сказал Газанфар. — Впрочем, наши ребята — молодцы: не поддались на провокации мусаватистов и дашнаков и были между собой дружны — все как один! — азербайджанцы, армяне, русские.

Слова Газанфара были справедливы, но Юнус, думая о своем, воскликнул:

— Счастливец ты, Сашка! Вот бы и мне с тобой на такое дело — в поход! Я бы там…

Он готов был продолжать, но Арам, спокойно попыхивая трубкой, возразил:

— На промыслах люди тоже нужны, сам знаешь! А у нас каждый рабочий готов сбежать в армию.

Арам, как член промыслово-заводского комитета, знал об этом достаточно хорошо.

— На промыслах пусть сидят старики, а нам, молодым, надо драться! — воскликнул Юнус и, вспомнив про револьвер Хабибуллы, в бездействии лежащий на дне сундучка, стукнул кулаком по столу так, что посуда задребезжала.

Все переглянулись.

— Много ты выпил, парень, — промолвила Розанна с мягкой укоризной.

— Молодым следует воевать! — воскликнул Юнус упрямо.

— Воевать… — повторила Розанна с грустью. — Мои двое молодых уже отвоевали… — Глаза ее увлажнились.

Газанфар откашлялся.

— Не можем мы, тетя Розанна, сидеть сложа руки, когда немцы и турки грозят уничтожить у нас советскую власть, пашу Бакинскую коммуну, отнять у нас свободу!

Он старался говорить возможно мягче — перед ним мать погибших сыновей, жена друга, — и все же в голосе его звучала непреклонность.

— У моих двух погибших немцам и туркам уже ничего не отнять… — возразила Розанна горестно и вдруг воскликнула со слезами: — Я войну ненавижу!

Все смолкли.

Сато вскочила со стула и, став за спиной матери, обняла ее за шею:

— Не надо плакать, мама… Не надо…

— Та война, Розанна, была другая, пойми… — начал Арам, но Розанна оборвала его:

— Для матерей нет хороших войн!

— Вот мы и хотим, Розанна, чтобы войн не было, — ответил Газанфар. — Хотим, чтоб наши враги нам войн не навязывали. Хотим, чтоб эта война была последняя.

— Последняя!.. — Розанна покачала головой. — Говорить красиво вы научились, а матери ваши в тоске по вас слепнут от слез!

— Обо мне некому плакать… — хмуро вставил Юнус.

Розанна бросила на него укоризненный взгляд.

— Некому?… — спросила она проникновенно. — А ей? — Она кивнула на Баджи. — Разве есть у твоей сестры кто-нибудь ближе тебя? Разве не выплачет сестра но тебе своих глаз, если с тобой случится беда? Некому!.. Не ты ли хныкал: «Плохо я ее защищаю»?.. Эх ты, брат!..

Хмель разом вылетел из головы Юнуса.

Только сейчас вспомнил он про Баджи, хотя она все время сидела рядом, не сводя с него глаз. Сестра! Впервые за годы разлуки есть у него возможность избавить сестру от труда служанки в доме недруга, зажить вместе с нею, осуществив давнюю свою мечту и выполнив клятву, данную перед мертвым отцом, и вот он сам готов эту возможность упустить.

— Но я скоро вернусь… — пробормотал он смущенно.

— Вернусь!.. — вздохнула Розанна. — Все вы так говорите… Рубен и Хачатур тоже так говорили.

— Баджи могла бы остаться у нас, — сказал Арам. — Ведь мы не чужие.

Баджи и Сато переглянулись.

«Не чужие…» — подумала Баджи, и мысль остаться жить в доме Арама представилась ей заманчивой. Не будет она больше, как пес, стеречь дом Шамси — отнесет ключи к его дальним родственникам; пусть поступают с ними как хотят! Она будет жить здесь, у дяди Арама, и помогать тете Розанне но хозяйству, а в свободное время она и Саго будут рассказывать друг другу сказки, учить друг друга песням и танцам.

— У тебя самого, Арам, четверо, хлеба едва хватает, — услышала она слова Юнуса.

Арам махнул рукой:

— Где едят четверо — пятому хватит!

— Я попрошу мать, — сказал Саша. — Она любит Баджи и примет ее к себе. Будут вместе жить и вместе работать в детском саду.

— Тетя Мария это сделает! — сказал Юнус убежденно. — Слушай, Баджи… — продолжал он мягко. — Я на короткое время уеду и скоро вернусь, и тогда уже непременно возьму тебя к себе, и мы заживем, сестра, на славу!.. А пока… придется тебе, сестра, повременить, пожить у тети Марии. У тети Марии тебе будет хорошо!

Он уговаривал Баджи, как ребенка, ласково и вместе с тем смущенно, точно был перед ней виноват.

Баджи размышляла. У тети Марии? Что ж, с тетей Марией она в последнее время очень сдружилась в детском саду. У тети Марии ей в самом деле будет хорошо! Не хуже, пожалуй, чем здесь, подле тети Розанны и Сато.

Но вдруг Баджи точно очнулась… Остаться жить здесь, у тети Розанны? Переехать к тете Марии? Но ведь Юнус обещал, что она больше не будет жить в чужих домах, а поселится вместе с ним, с братом… Немцы и турки? При чем тут они? Да Юнус просто не хочет, чтоб она у него жила! Хочет избавиться от нее, сплавить!

— Ни к кому я не пойду! — сказала Баджи. — Останусь в доме дяди.

— Как это не пойдешь? — спросил Юнус строго. — Я твой брат, прикажу тебе — и пойдешь!

Он еще приказывает!

— Какой ты мне брат? — сказала она, сдерживая слезы, — Не позаботишься о сестре. До сих пор угла своего не имеем. И я, как собака, сторожу чужой дом.