Младшая сестра Смерти

Конечно, мне не терпится прочитать новое задание, но я не собираюсь удовлетворять любопытство пикового короля. Климу хочется узнать содержание свитка — это написано на его лице. Он удивительно плохо умеет скрывать эмоции, хотя и возглавляет тайную организацию.

Хосе вздыхает. Ему тоже интересно, что скрывается под розовой ленточкой, но он не просит показать задание. Наверное, понимает, что на сегодня лимит откровенности исчерпан. Я и так слишком много позволила узнать о себе.

— Крис что-то долго едет, — замечаю я.

— Вы ж только вчера переехали, да? — оживляется Хосе. — Твоя мачеха стопудово сунулась к Дворцовому, а там облом. Рванула к Благовещенскому, а он тоже разведен. Пришлось делать крюк.

— А сколько времени?

— Около двух или позже. — Хосе беспечно пожимает плечами.

Чувствую, как у меня выкатываются глаза. Для человека, который провел большую часть жизни взаперти, я неслабо загулялась. На губах, несмотря ни на что, медленно расползается улыбка. Приключений, полученных сегодня, мне хватит до конца жизни. А ведь впереди ждут новые. Я ощупываю свиток в кармане. Может, все-таки открыть?

Тут на улицу выруливает «чайка-тойота».

Подъехав, Крис выпрыгивает из салона и подтверждает догадки валета:

— Чертовы мосты! Охренеть можно! — Она окидывает оценивающим взглядом Клима и Хосе, пристально смотрит на меня и мрачнеет так, что, кажется, из ее головы сейчас полетят молнии. — Если вы, охламоны, хоть пальцем тронули мою дочь…

Я вздрагиваю: непривычно слышать от мачехи это слово.

— …отправитесь за решетку и, уверяю вас, в живых там протянете недолго!

— Кристина Витальевна. — Клим старается говорить вежливо, но в голосе проскакивают искорки раздражения. — С Агриппиной все в полном порядке. Можете спросить у нее сами.

— Да мы бы ни за что ее не обидели! — горячо заявляет Хосе.

Он, видно, уже забыл про недавние угрозы. То пытками пугали, то убийством. А теперь, значит, «ни за что бы не обидели». Ну-ну.

— Все нормально, Крис, — говорю я. — Поехали домой.

Мачеха хватает меня за руку и тянет к машине. Я успеваю только кинуть на короля и валета прощальный взгляд. Жаль, не удалось напоследок поговорить с Венечкой. Хотя, может, это и к лучшему.

Мы с Крис устраиваемся на сиденьях, пристегиваемся, и «тойота» срывается с места.

— Вы были в квартире втроем? — Мачеха ворчит, как грозовое небо. — Два незнакомых парня и одна несовершеннолетняя ты, правильно?

— А вот и нет. Там были еще две девушки. Постарше. — Это не ложь, а маленькое искажение факта: Лидия Романовна и мама действительно побывали в квартире, пусть их присутствие и было нематериально. — В общем, меня никто не трогал. Во всех смыслах. Честно.

— Тогда почему твоя одежда еще грязнее, чем днем, а лицо опухло от слез? — Крис стискивает руль с такой силой, будто пытается его раздавить. — Думала, не замечу?

— Я упала. — Звучит неубедительно, хотя это правда. — А плакала из-за грустной песни, которую мы слушали, пока тебя ждали. — Это уж совсем ни в какие ворота, но соображаю я туго.

У мачехи подрагивают ноздри.

— От тебя пахнет неприятностями, — замечает она.

— А от тебя вином, — парирую я. — Хотя ты вообще-то за рулем.

Крис молчит какое-то время, а потом отчеканивает:

— С сегодняшнего дня ты под домашним арестом.

— Нет! Мы же догова…

Мачеха цыкает и направляет на меня указательный палец, да так резко и злобно, будто это ножик, которым она собирается подрезать мой язык, если немедленно не заткнусь.

— Даже не думай вешать мне на уши лапшу про замки! Ты показала, что не готова к самостоятельности. Пока я не разберусь с Родионом и пока у тебя мозги не встанут на место, посидишь в квартире. Не облезешь.

Спорить бессмысленно, это очевидно. Воткнув наушники, я врубаю плейлист с русским роком и отворачиваюсь к окну. Ехать нам, похоже, долго. Странноватый голос поет про девушку, которой удалось вырваться из мышеловки. О, как символично. Я глубоко вздыхаю, откидываюсь на спинку сиденья, закрываю глаза и запускаю руку в карман, чтобы еще раз потрогать свиток.

Неважно, что говорит Крис. Плевать на ее запреты. Узнав четвертое задание, я отправлюсь его выполнять, и мачеха меня не остановит. Ничто и никто не помешает мне. Если нужно будет, я переступлю через любого…

Стоп. Что это было? Только что, в моей голове? Я правда так подумала? По коже пробегают мурашки, и желудок комкается, словно пакет. Меня пугают собственные мысли. Это похоже на одержимость.

Когда в книге или фильме герои выполняют разные задания, они обычно преследуют какую-то высокую цель. Спасти человечество от апокалипсиса, например. А если цели нет или она мелкая и тупая, то и героям не веришь. Думаешь: да я бы ради этого даже с дивана не встала.

Сейчас я пытаюсь посмотреть на себя со стороны и понять, почему рвусь проходить испытания. Приз-то меня ждет весьма сомнительный.

Может, это в самом деле одержимость? Зависимость? Плохая привычка? В наушниках как раз вовремя включается «Лучше бы пил и курил» группы «Сплин».

А мысли летят дальше. Туда, куда не стоит соваться, но так и тянет.