Младший брат

Ко мне подошли два бронежилета – один оказался женщиной – и стали развязывать лямки. Откинули забрала, улыбнулись мне. На плечах и шлемах у них были красные кресты.

А под красными крестами виднелись другие эмблемы. КДП – Калифорнийский дорожный патруль. Они из полиции штата!

Я начал было спрашивать, как они здесь очутились, и вдруг увидел Барбару Стрэтфорд. Видимо, ее пытались задержать в коридоре, но она, растолкав всех, пробилась-таки в камеру.

– А вот и ты, – с облегчением вздохнула она, опустилась на колени, и мы стиснули друг друга в самых долгих и крепких объятиях.

И тогда наконец все прояснилось. Тюрьма «Гуантанамо» захвачена, а я спасен.

Глава 21

Наконец все разошлись, и мы с Барбарой остались в комнате одни. Я нашел работающий душ и кое-как смыл с себя мочу и блевотину, а то неудобно перед женщиной. Помывшись, увидел, что в глазах Барбары стоят слезы.

– Твои родители… – начала она.

Меня чуть опять не вырвало. О господи, бедные мои предки. За всеми этими событиями я о них как-то не вспоминал. А ведь страшно подумать, что им довелось пережить.

– Они здесь?

– Нет, – ответила Барбара. – Дело очень непростое…

– Почему?

– Маркус, формально ты до сих пор находишься под арестом. Как и все, кого здесь содержат. Полиция не может просто так распахнуть двери настежь и выпустить всех на свободу. Дело каждого будет рассмотрено в соответствии с установленной законом процедурой. Это может растянуться… может быть, даже на месяцы.

– И я буду торчать здесь еще несколько месяцев?

Она взяла меня за руки.

– Нет, мы очень скоро добьемся, чтобы твое дело заслушал суд и освободил тебя под залог. Но очень скоро – понятие относительное. Вряд ли это произойдет сегодня. Но условия содержания станут гораздо гуманнее. Тебя будут нормально кормить, разрешат видеться с родными, и, конечно, не будет никаких зверств и допросов. ДВБ здесь больше не командует, однако это не значит, что ты можешь просто взять и уйти домой. Строго говоря, мы уничтожили созданную ими искаженную версию правоохранительной системы и вернули на ее место нормальную, привычную, с судьями, юристами и открытыми судебными слушаниями. Если хочешь, можем попытаться перевести тебя в исправительную колонию для несовершеннолетних, но, поверь, туда лучше не попадать. Там ужасно. Так что лучше побудь здесь, пока мы тебя не вытащим под залог.

Под залог. Ну конечно, я же преступник. Правда, никакое обвинение мне еще не предъявлено, но за этим дело не станет. О правительстве, как о покойнике, нельзя говорить ничего плохого, и не только говорить, но даже и думать.

Барбара опять сжала мне руки.

– Понимаю, как тебе плохо, но по-другому не получится. Самое главное – мы покончили с ДВБ. Губернатор велел вышвырнуть их из штата и ликвидировать все блокпосты. Генеральный прокурор выписал ордера на арест всех сотрудников правоохранительных органов, замешанных в допросах стрессовыми методами и организации тайных тюрем. Их посадят, Маркус, посадят благодаря всему, что сделал ты.

Я потерял дар речи. Ее слова попадали мне в уши, но их смысл не доходил до сознания. Вроде бы все кончено, но на самом деле ничего еще не кончено.

– Послушай, – сказала Барбара. – Пока все не утрясется, пока за тобой не придут и не запрут обратно в камеру, у нас есть еще час-другой. Чем бы тебе хотелось заняться? Погулять по берегу? Поесть по-человечески? Здесь, оказывается, роскошная столовая, мы там были по пути сюда. Просто рай для гурманов.

Наконец-то мне задали вопрос, на который у меня был готов ответ.

– Я хочу найти Энджи. Найти Дэррила.

* * *

Я попытался отыскать номера их камер в тюремном компьютере, но для этого требовался пароль, поэтому пришлось обходить все коридоры, выкрикивая их имена. Из-за тяжелых дверей кричали в ответ, плакали, умоляли их выпустить. Несчастные пленники понятия не имели о последних событиях, не видели, как их бывших тюремщиков в пластиковых наручниках уводят под конвоем полицейские спецназовцы.

– Энджи! – кричал я сквозь шум и гам. – Энджи Карвелли! Дэррил Гловер! Это я, Маркус!

Мы прошли вдоль всего коридора и не получили ответа. Я чуть не плакал. Может быть, моих друзей увезли черт знает куда – в Сирию или того похуже. И я никогда больше их не увижу.

Я сел на пол, привалился к стене коридора и спрятал лицо в ладонях. Перед глазами стояла стриженая дама, я словно наяву видел ее самодовольную ухмылку, с которой она требовала от меня назвать логин. Исчезновение моих друзей – ее рук дело. Она сядет за это в тюрьму, но, по мне, ее убить мало, честное слово! Пусть получит по заслугам.

– Вставай, Маркус, – сказала Барбара. – Рано сдаваться. Надо искать. Мы еще вон там не были, пойдем проверим.

И верно. Все двери тюремного блока, мимо которых мы прошли, были старыми и обшарпанными, стояли на своих местах со времен постройки здания. Но в конце коридора виднелась еще одна дверь, новенькая, с супернадежными замками, толстенная, как толковый словарь. Она была приоткрыта. Мы потянули за нее и осторожно зашли в темный коридор.