Младший брат

В феврале следующего года Толеутай-ата перевез своих подопечных к себе, в юрту. То ли от пережитых волнений, то ли ещё отчего, Наталья в первый же день слегла с сильнейшим жаром. Жамал-апа и Жумабике хлопотали около нее, обе испытывая чувство дежавю. Также полгода назад, при родах слегла и угасла за три дня младшая сноха, бедная Ажар. Может быть поэтому, они так отчаянно боролись за её жизнь. Поили козьим молоком, натирали овечьим жиром и молились, прося Всевышнего не оставить несчастного ребенка сиротой. А Смерть уже сидела на пороге, жадно протягивая свои длинные крючья к сердцу Натальи. Но спустя время, ей пришлось убраться, Наталья пошла на поправку.

Через три недели на ферме начался массовый отел. Доярок не хватало. И в юрту к большой семье Толеутая-ата пришел Василий Петрович.

–Корову доить умеешь? – спросил он, глядя на Наталью.

–Научусь, – подскочила та.

–Добре. Жумабике тебя научит. Завтра с утра выходи.

Общительный по натуре, Алёша легко сходился как с девочками, так и с мальчиками. Поэтому он весьма охотно общался с внучками Толеутай-ата, но все-таки, большую часть времени, он проводил с Амантаем, младшим сыном Жумабике.

–Получается, у тебя три сестры, а братьев нет.

–У меня был брат, старший, его звали Богембай. И ещё один был. Он только родился и умер. И мама его умерла.

–Жалко. А сколько лет было твоему брату?

–Одиннадцать. А мне семь.

–А мне восемь. У меня тоже нету брата.

–Когда есть старший брат, это хорошо. Он меня защищал, играл со мной.

–Амантай, а давай мы с тобой будем братьями, а?

–Давай. А что мы будем делать?

–Будем защищать друг друга и помогать. И дружить.

Они улыбались смущенно, не зная, что делать дальше.

–Пойдем, Алеша, я научу играть тебя в асики.

–Что это такое?

–Это такие бараньи косточки. Одна косточка свинцовая, это мой ата залил ее свинцом.

–Ух, ты, пошли, – загорелись глаза мальчишки.

Глава 3 Немка

Вторая военная осень дышала ранними холодами и собирая обоз для отправки продовольствия на фронт, Василий Петрович наказал всем помощникам одеться потеплее.

Четыре доверху заполненные телеги, запряженные одной лошадью и тремя быками, стояли в ряд перед небольшим строением, в котором располагалась правление колхоза. Тремя повозками управляли старики, в том числе верный друг и помощник Василия Петровича, Толеутай – ата, на четвертую Василий Петрович сел сам. Кроме того, для сопровождения в каждую повозку Василий Петрович выделил по одной молодой женщине и одному подростку. Укомплектовав таким образом весь обоз, Василий Петрович махнул рукой, мол, отправляемся и тряхнул вожжами.

Уже после войны, Василий Петрович отослал письмо в городской совет Караганды, где подробно расписал идею создания памятника труженикам тыла. Монумент, по его мнению, должен был включать в себя трех людей, стоящих рядом: старик, женщина и подросток. Ответ от чиновников пришел обескураживающий: не время, товарищ Кузнецов, ставить памятники, тем более, не героям войны, много других, важных дел есть у нас, страну из руин поднимать надо.

В Караганде, на железнодорожных путях лязгал колесами эшелон, настежь раскрывая нутро вагонов, готовясь вобрать в себя все то, что привезли из окрестных колхозов и что принесли жители самого города. Как гласила надпись на транспаранте, приколоченным на одной из телег из обоза Василия Петровича, «все для фронта, все для победы над врагом!».

И это были не просто слова, каждый приносящий что-либо, – будь то кусок мыла, кисет, теплая вещь или рисунок от самого сердца – желал, чтобы его дар помог разгромить врага.

В посылки вкладывали письма с пожеланиями фронтовикам. Отправлялись даже конфеты, изготовленные на нехитром оборудовании, прибывшим из Астрахани, через года выросшее в полноценную кондитерскую фабрику, выпускавшую, знаменитые на весь Советский Союз, конфеты Караганды. А пока, на фронт отправлялись простые карамельки в свернутых, из пергаментной бумаги, кульках.

Пока Василий Петрович у утрясал формальности с начальником поезда, Толеутай-ата рассматривал всех и все. Особенно его интересовал поезд, он его боялся.

Это огромное, черное, опасное чудище с головой айдахара, изрыгающее гром и дым, внушало ему мистический ужас. Самый настоящий Жезтырнак. Еще в Асан-Кайгы, он впервые услышал о шайтан – арбе, такое точное название дал ему народ. А увидел эту джинноподобную железную змею, когда с семьей дошел до Караганды и поселился близ города. Толеутай-ата неимоверно восхищался смелостью людей, обслуживающих эту железную шайтан-арбу.

Рассматривая людей, отважно входящих в поезд, Толеутай-ата заметил женщину, одиноко стоящую у вагона и явно изголодавшимся взглядом, сопровождающую каждый мешок, загружаемый внутрь. Толеутай-ата осторожно подошел к ней и стал рассматривать ее, благо что женщина не обратила на него никакого внимания, даже головы не повернула.

Бедняжка была на грани истощения и к тому же легко одета: платье, колготы и накинутая на плечи, легкая пелерина.