Младший брат дракона (СИ)

— Почти, — согласился Эрстан. — Но всё-таки между нами и теми несчастными, которых касался жезл некромага, есть разница. Мы с тобой владеем собственными разумом и телом, к тому же, заклятье с нас можно снять. А жертвам некромагии пути назад не было. Из таких людей получилась огромная и послушная армия: они выполняли любой, даже самый жестокий приказ, не жаловались на жажду и голод и шли в атаку с яростью берсеркеров. Правда, эта армия имела один существенный недостаток: её солдаты были неумелыми. Некромагия выжигала не только душу человека, но и уничтожала память, а, значит, умения и знания. И вчерашние знаменитые воины превращались в пустые оболочки, ценные только тем, что были бесконечно преданы хозяину.

— Если на мастера меча нападает десяток неумелых, пусть и сильных врагов, он их пошинкует за минуту, — хмыкнул Герон.

— Десяток, да. Может быть даже сотню. А двести? Пятьсот? Твой мастер, Герон, когда-нибудь устанет, и тогда его сомнут. У некромагов было одно, но огромное преимущество перед империей Гариаль — они не знали жалости и поголовно превращали жителей захваченных стран в своих марионеток — не только мужчин, но и женщин, детей, стариков. В результате, когда их армия двинулась на Гариаль, её численность переваливала за два миллиона. Некоторые даже считают, что их было раза в два больше, но, поскольку, никто одержимых не считал, а сами некромаги никого на этот счёт не просветили, то это осталось скрыто туманом истории.

Дилль невольно присвистнул. Он, честно говоря, не мог представить такую толпу народа, зато прекрасно понимал, что это очень много.

— Чем же они питались? — удивился он. — Это какую же прорву еды нужно, чтобы накормить такую армию?

— В книге «До и после Величайшей битвы» мастер Новальдр писал, что в армии некромагов постоянно царил голод. Болезни косили её солдат тысячами за день. Живые поедали мёртвых, чтобы поддержать свои силы, а зачастую самые ослабевшие солдаты поедались живьём. Ужасно, конечно, но это даже каннибализмом назвать нельзя — жертвы некромагии уже не относятся к людям и не осознают никаких моральных ценностей. Чтобы заменить павших новыми марионетками Верховный Ковен гнал армию на новые завоевания. И, само собой, после очередной победы численность армии некромагов увеличивалась.

И император Линтар — тогдашний правитель империи, и совет мастеров знали, что собой представляет Верховный Ковен и понимали, что вести какие-либо переговоры с некромагами столь же бессмысленно, как и просить голодного саблезубого медведя отказаться от еды. Вокруг империи уже объединились все, кто не хотел влачить жалкую участь безмозглого раба. Северные земли прислали свои лучшие пехотные хирды; Мессантия дала пять конных полков, знаменитых своей неудержимой лавой; гномьи подгорные поселения прислали бронированных пехотинцев и огневиков; и даже варвары-кочевники, в течение сотен лет грабивших восточные границы империи, принесли временную присягу императору Линтару и обещали нанести удар с тыла войскам некромагов. И без учёта союзников у самой империи было много войск, но главной ударной силой оставались драконы. Именно драконы, едва появляясь на поле боя, вселяли ужас в сердца врагов императора и обращали их в бегство. Именно эти создания сделали империю тем, чем она стала.

— До того, как разрушилась, — заметил Герон, наливая себе вина.

— Опять же, не без помощи драконов, — согласился Эрстан. — Но это произошло позже. А на Величайшую битву драконы вышли вместе с людьми. И, как писал мастер Новальдр — а он сам был участником этой битвы, поначалу всем казалось, что орды некромагов будут попросту смяты одними только драконами. Император Линтар, сидя на походном троне и попивая вино…

Тут маг прервался, чтобы повторить деяния императора Линтара. Дилль счёл, что пример достоин подражания, и одним долгим глотком осушил кружку. Монах же, не стесняясь, отставил свою кружку в сторону и пил прямо из кувшина.

— И это называется святой человек! — Эрстан покачал головой. — Монах должен служить образцом целомудрия и воздержания, разве не так?

— Так, — ответил Герон, утираясь рукавом рясы. — Как и маг, коему положено следовать той же стезёй.

— Слушайте, оставьте ваши шпильки на завтра, — Дилль отобрал кувшин у Герона, налил вина магу и себе и вернул посудину монаху. — Эрстан, рассказывай дальше.

— Не помню, о чём я говорил, — наморщился маг. — Это не вино, а какая-то кладезь забвения.

— Ты рассказывал, как император Линтар пил вино и наблюдал за битвой, — подсказал Дилль.

— Датышто! — возмутился маг. — Император Линтар никогда вина не пил! Он вёл праведный образ жизни: за женщинами не ухлёстывал и, например, не обжирался, как некоторые.

С этими словами он кинул взгляд на сосредоточенно жующего монаха.

— Ну да, потому у него наследников и не было. Не отвлекайся! — прошамкал Герон. — Император сидел на походном троне и…

Видимо слова монаха указали Эрстану забытый путь повествования, и он, полуприкрыв глаза, продолжил: