Младший научный сотрудник 2 (СИ)

1983 год, Камчатка, телевизионщики

— Почему опять ты? — спросил Зорин, — других специалистов не было?

— Получается, что не было, — вздохнул я, — короче говоря, всё закончилось тем, что пассажиры того самого рейса КАЛ-007 все живы и здоровы, включая сенатора Макдональда, и находятся в здании елизовского аэропорта.

— Живы, но не совсем здоровы, — возразил мне Зорин, — несколько человек в лазарете лежат.

— Да, — согласился я, — у пятерых небольшие травмы, которые они при посадке получили, но жизни их ничего не угрожает.

— Сейчас будет большая пресс-конференция по поводу всех этих последних событий, — сообщил мне обозреватель, — ты на неё приглашён в качестве свидетеля, — это уже пошёл текст при выключенных камерах.

— Я готов, — сделал я под козырёк, но тут же добавил, — а вообще хотелось бы, наконец, улететь отсюда, сколько ж можно в этом Елизове сидеть… как говорил товарищ Сухов — что же мне, всю жизнь по этим пескам мотаться?

— Улетишь, — успокоил меня Зорин, — вот конференцию проведём и заберём тебя на наш борт прямо до Москвы.

— И коллегу моего тоже захватите, Сергея Тимошкина, — попросил я, — мы же вместе сюда прилетели, нехорошо его будет бросать.

— Конечно, — улыбнулся Зорин, — и коллегу твоего захватим.

— А что там со вторым боингом произошло? — вдруг стрельнула мне в голову идея задать такой простой вопрос, — и почему их две штуки оказалось? Причём в разной окраске.

— Что-то ты много вопросов задавать начал, Петя, — грустно ответил мне он, — в своё время всё узнаешь… может быть…

И тут Зорин встал и пошёл советоваться с операторами, видимо насчёт качества картинки, а я остался себе сидеть возле окна. А за окном какая-то нездоровая суета происходила — туда нагнали кучу военных и военной техники. Причём большая часть из них была моряками, а оставшиеся пограничниками. Зорин, впрочем, быстро вернулся ко мне и выудил жестом фокусника из своего кармана сложенные листочки А4.

— Пресс-конференция штука серьёзная, тут даже пара иностранных журналистов будет…

— И из каких же стран? — вклинился я в его речь.

— И Штатов и Кореи, — спокойно пояснил он, — поэтому тебе надо выучить ответы на наиболее вероятные вопросы этих журналистов — вот тут они все собраны, — и он протянул мне листочки, — запомни и верни мне, у тебя двадцать минут.

Я со вздохом забрал предложенное и вышел в коридор — тут тоже было полно военнослужащих товарищей самых разных родов войск. А между ними проскальзывали ребята в штатском, очень сильно напоминающие тех двух с волчьими ухмылками. Табло погасили, чтобы не смущать граждан — всё равно же ничего не прилетает и не улетает. А Сергей всё так же сидел на втором этаже возле буфета и от нечего делать читал старый замусоленный номер «Камчатской правды».

— Чего пишут? — плюхнулся я рядом с ним на сиденье.

— Путина, говорят, началась, — отвечал он, — рыбаки встречный план приняли.

— Это хорошо, — заметил я, — хотя рыба тут и без встречных планов сама в сети запрыгивает.

— Да уж, — подтвердил Сергей, — из Мутновки рыбу можно было сачком зачерпывать и в мешок складывать.

— А вот в Берёзовом ручье одни гольцы водились, — продолжил вечер воспоминаний я, — приходилось сети в заливе расставлять.

— Ты мне лучше вот что расскажи, друг ситный, — перешёл к другому разделу он, — долго нам тут ещё сидеть?

— В Хабаровске ты трое суток ждал лётной погоды и не стонал, — заметил я, — а тут и полного дня ещё не прошло, — но видя возмущённую физиономию друга, тут же добавил, — сейчас… ну не совсем сейчас, а в течение пары часов будет какая-то пресс-конференция, а после неё есть надежда, что нас наконец увезут… причём не на рейсовом самолёте, а вот этом, литерном.

И я махнул рукой в сторону ИЛ-62, вокруг которого суетились техники. Боинг, кстати, тоже притащили с края поля, он напротив Ила теперь отстаивался, один из четырёх моторов у него и правда был сильно обгоревшим.

— Угораздило же нас с этим Рабиновичем связаться, — в сердцах заметил Серёга, — давно бы уже по своему Нижнереченску гуляли, а о здешних неприятностях узнавали из новостей по телевизору.

— Никогда не знаешь, где найдёшь — где потеряешь, — ответил я ему такой туманной фразой, но тут прибежал один товарищ от телевизионщиков, помреж наверно, взял меня за шкирку и отвёл на нижний этаж ко входному накопителю.

— Вот он, товарищ Зорин, — отпустил он наконец мою руку, — привёл.

— Это хорошо, — отозвался Зорин, — сейчас столы перетащат к самолёту и начнём.

— Мы что же, — спросил я, — прямо на поле эту конференцию делать будем?

— Так руководство решило, — ответил он, — для наглядности. Ты ответы на вопросы выучил?

— Так точно, — взял под козырёк я, — наизусть.

— Если будут какие-то вопросы не из списка, можно импровизировать, но в пределах разумного, — напутствовал он меня.

— Сенатор-то будет участвовать? — уточнил я.

— Да, Макдональд согласился. И второй пилот боинга, командир нетранспортабелен. И ещё тот самый миллионер из Гонконга.

— Так ему и не удалось попасть на встречу? — задал я вопрос в воздух, но Зорин ответил.