Младший научный сотрудник 3

— Знаю-знаю, — поморщился Чазов, — пять лет работали люди без видимых результатов, его уже закрывать собирались, этот «Крот». Но теперь, видимо, повременят. Да, Галина Леонидовна мне сегодня с утра позвонила и еще кое-что добавила про тебя.

Надеюсь, про отца она не заикалась, подумал я.

— Да, мы вчера чай пили у нее дома, — скромно ответил я. — Я заодно ее и осмотрел.

— Не спрашиваю, как ты оказался на чае в ее квартире, — усмехнулся Чазов. — спрошу только, что ты там увидел у Галины. Если волнуешься насчет врачебной тайны, то зря, во-первых, ты не врач, а во-вторых я и так про нее почти все знаю.

— Да ничего смертельного у нее нет, — откликнулся я на его призыв, — геморрой да небольшие проблемы с сосудами в области сердца, вот и все.

— А у Миронова ты что нашел? — из этих его слов я сделал умозаключение, что про артиста Галюша тоже все рассказала.

— У него дела похуже, — не стал вспоминать я о врачебной тайне, — три большие аневризмы.

— В каких местах? — полюбопытствовал Чазов.

— Одна на коронарной артерии, остальные в области шеи.

— Хм… все совпадает, — пробормотал Чазов, — а вот расскажи-ка мне, любезный Петя Петрович, про свои остальные способности — ты же не только видеть внутренности можешь? Антон Палыч про это много чего порассказал мне.

— Тут сложнее, Евгений Иванович, — признался я, — я и сам толком не знаю, что это и как воздействует на организм пациента. Надо на практике проверить… на тех, кого не жалко.

— А давай, ты на мне попрактикуешься, — неожиданно предложил он, — меня точно не жалко…

— Смотрите, Евгений Иваныч, — улыбнулся я, — вас за язык никто не тянул… начнем с рентгена?

Глава 26

Врачебная тайна

— Начинай, — Чазов встал со своего кресла и добавил, — раздеваться, надеюсь, не заставишь?

— На первый раз нет, Евгений Иваныч, — ответил я.

А затем повторил всю ту процедуру, которую только за вчерашний день совершал уже трижды… после чего мы сели за тот же столик, и я, наконец, налил себе кофе из кофейника. Который оказался превосходным. Чазов тоже плеснул себе на дно чашки и произнес с некоторым напряжением в голосе:

— Не томи, рассказывай уже.

А я не стал кочевряжиться и рассказал:

— Остеохондроз шеи и среднего отдела позвоночника, раз… причем в районе шеи протрузия очень близкая к грыже, но еще не грыжа. Гастрит, слегка увеличенная поджелудочная железа и заброс желчи в пищевод, два. В принципе тоже ничего страшного, но заняться и этим надо бы. Во избежание…

— Судя по твоему незаконченному предложению, должно быть еще и три, — сказал Чазов.

Я допил кофе, подумал, не налить ли ещё немного, но отказался от этой мысли.

— А три, Евгений Иваныч, это новообразование в правой лобной части головного мозга.

Он сразу подобрался, как гончая собака, учуявшая след зайца, и начал пытать меня уже по-серьезному.

— Размер, стадия, характер?

— Примерно полсантиметра в диаметре, стадию я бы определил как переходную от второй к третьей, а характер, уж извините, не скажу — знаний не хватает?

— Метастазы есть? — продолжил он.

— Две штуки, сантиметра по полтора каждая, обе вытянуты почти вертикально вверх.

— Все совпадает, — вздохнул Чазов, — вплоть до распространения метастаз.

— Голова же болеть от этого должна, — предположил я, — и некоторые функции организма работать неправильно… в частности вестибулярный аппарат.

— Все верно, — подтвердил он, — и голова болит, и равновесие периодически теряю… в общем вот что, Петя… Петрович, — продолжил он, — в своих диагностических способностях ты меня убедил. Переходи теперь к следующему этапу — Лев Николаевич мне рассказал, что ты якобы можешь договариваться с опухолями, это верно?

— Один раз получилось, — угрюмо отвечал я, — но не факт, что это перейдет на постоянную основу. Но попробовать можно, конечно. Как говорил товарищ Берия — попытка не пытка. Кстати, Лев Николаевич удивительно похож на него, на Берию.

— Я знаю, — просто ответил Чазов, — Лаврентия Палыча я тоже лечил. Немного и недолго, но лечил. Что мне надо сделать?

— Лучше бы перейти в горизонтальное положение, — рассказал ему я, — так и вам, и мне удобнее будет.

— Пошли, — встал он, и мы перебазировались в маленькое помещение за задней стенкой его кабинета, где стоял огромный кожаный диван. А еще была дверь, очевидно, в санузел.

Он снял пиджак с галстуком и лег на спину.

— Приступай, — просто сказал он мне, и тут же добавил не очень по-советски, — и да поможет мне господь-вседержитель.

А я вздохнул и приступил… особенного разговора с этой притаившейся в мозгу тварью у меня не вышло — она сразу в несознанку убежала. Работал так, как с матерью примерно, аккуратно и постепенно. Через четверть часа завершил задуманное и сказал:

— Всё, больной, можете подниматься.

— И что в итоге получилось? — спросил Чазов, снова надевая пиджак.

— Метастазы я затормозил, — признался я, — но с основным телом пока проблемы… надо ещё минимум два, а лучше три сеанса с промежутками в пару дней.

— И тогда что?

— Тогда, надеюсь, будет все — но забегать вперед лучше не надо.